Принц на белом костыле
Шрифт:
— Первый раз слышу, чтобы патологоанатомы выписывали больничный, — проворчал супруг, заметно успокаиваясь. — А вообще-то правильно. Я всегда говорил — работа в школе тебя изнуряет. Ладно, об этом мы еще поговорим.
Как у вас там дела в принципе?
Заверив мужа, что с делами у нас полный порядок, я поспешила перевести разговор на более спокойную тему и заговорила о чувствах.
Брусникин мог начать задавать вопросы, а я совсем не уверена, смогу ли правильно на них ответить. Уже завершая разговор, Димка посоветовал быть
— Что Брусникин? — спросила Клавка, когда я появилась на кухне.
— Сперва лютовал, потом успокоился, хотя и грозился головы нам поотрывать, — ответила я, балдея от умопомрачительных запахов еды.
Клюква кивнула и сделала неожиданный вывод:
— Все правильно. Значит, любит по-прежнему, даже еще сильнее. Давай-ка теперь займемся твоей раной, Афанасия.
Тут я заметила, что в руках сестрица держит пузырек с зеленкой и кусок ваты. Признаться, с детства ненавижу любые медицинские процедуры. Сейчас тоже не испытывала ни малейшего желания подвергаться подобным испытаниям.
Прислонившись к стене, я прикрыла глаза и слабым голосом проронила:
— Клава, это бесполезно. Если вирус в меня попал, то уже начал свою черную работу. Зеленкой его не убьешь.
— Ничего, не убьем, так хоть покалечим, — решительно подступила ко мне Клавдия. — Подставляй щеку, думаю, тебя все-таки еще можно спасти.
По правде сказать, сил у меня осталось только для ужина. Сопротивляться Клавкиному напору означало бы остаться голодной. Поэтому я покорно подставила щеку под заботливые Клавкины руки, предчувствуя адские муки.
— Готово, — через пару минут удовлетворенно крякнула Клюквина. — Хорошо бы еще пластырь налепить, да ты им кран замотала…
Иди, мой руки, и будем ужинать.
Я немного удивилась, что все прошло столь безболезненно, но послушалась.
Бесстрастное зеркало в ванной отразило инопланетянина-мутанта: бледное, в общем-то, лицо, половина которого было густо-зеленого цвета, словно молодая листва на березках.
— Спасибо, Клава, — сказала я мутанту в зеркале, — твоя щедрость просто безгранична, как просторы Вселенной. Но, по-моему, зелени несколько многовато. Хотя… Кто их знает, эти вирусы? Вдруг чем больше, тем лучше?
С этой успокаивающей мыслью я вернулась на кухню.
— Ну как? — вскинула брови Клюквина.
— С точки зрения медицины — не знаю, — призналась я, цепляя на вилку маринованный огурчик. — С художественной точки зрения — желтизны не хватает…
— Я тебе не Ван Гог, чтобы подсолнухи рисовать, — насупилась Клюква. — Могла бы и спасибо сказать.
— Спасибо, родная.
Сестрица, по-моему, не поверила в мою искренность, потому как подозрительно покосилась на меня, но жареной картошки насыпала щедро. На столе, как и было обещано, стояла бутылка коньяка. «Лечиться, так уж по полной», — решила я и
— Буде здравы, бояре! — провозгласила Клавка и осушила стакан.
— Угу, — поддержала я тост.
Однако выпить не успела — в дверь позвонили. Мы с Клюквиной испуганно уставились друг на друга. Так и моргали, не решаясь открыть. Звонок повторился.
— Вот, блин, настойчивый какой! — шепотом посетовала Клавдия. — И чего, спрашивается, неймется? Раз не открывают, значит, нет никого!
Теперь в дверь не только звонили, но и стучали.
— Придется открыть, — вздохнула я.
Чтобы придать себе смелости, я залпом махнула коньяк и пошла в коридор. За спиной раздался звон кастрюль и вопль Клюквы:
— Афоня, я с тобой!
Дверь я открыла, только убедившись в надежности тыла: за спиной стояла Клавдия, сжимая в одной руке сковородку, а в другой — почему-то половник. Вид у нее был не слишком грозный, но вкупе с моей зеленью на щеке мог произвести впечатление.
На пороге стоял Степан и широко улыбался.
Клавка громко ахнула:
— Супостат явился Душегуб!
— Привет, девчонки, — по-прежнему улыбаясь, поздоровался Степка. — Ты чего это такая зеленая, Афанасия? Обратно в лягушку превращаешься, что ли? А почему у вас такой бардак?
— Сам натворил, и сам спрашивает! — зашлась от возмущения Клавка. — Нахальство какое.
Степка перестал улыбаться, похлопал глазами и поинтересовался, глядя на меня:
— Твоя сестра всегда такая или это обострение?
Я молчала, обидевшись на лягушку, зато Клавдия продолжала бушевать:
— Я вот сейчас как дам тебе сковородкой по лбу, а потом половником добавлю, тогда посмотрим, у кого из нас обострение. А ну, руки вверх!
Степану стало совсем уж не до смеха, зато появилась еще одна причина для удивления:
— Чего?
Сестрица, по всему видать, была настроена по-боевому. Она сделала шаг вперед и замахнулась:
— Клешни свои подними, неужто не ясно?
Вероятно, Степан сделал вывод, что Клавка — буйная, оттого не стал спорить и покорно поднял руки. Клюква распорядилась:
— Афанасия, проверь-ка у него карманы.
Вдруг он с пистолетом явился?
— Вы же у меня его сперли, — неожиданно заявил Степка, позволяя мне себя обыскать. Его слова ввергли меня в состояние легкого шока.
Значит, он знал? Чего ж тогда молчал? А вдруг он за ним пришел? Как объяснить исчезновение оружия?
Клавдия от Степкиных слов сперва немного растерялась, но быстро взяла себя в руки:
— Кто вас, уголовников, знает, может, у тебя еще есть?
Глаза у Степана сузились, а на скулах задвигались желваки. Однако он молчал, позволяя мне закончить досмотр. В карманах никаких предметов, хоть отдаленно напоминавших оружие, не нашлось, о чем я и сообщила Клавке.
— Ну, что, теперь можно войти? — Степка опустил руки.