Принц на белом костыле

Раевская Фаина

Вспомнил, наверное, о нашей раненой наследственности.

— Да я… Конечно, конечно, но мне ведь надо сначала ее осмотреть…

— Вот я тебе осмотрю! — замахнулась я на доктора. — Иуда! Настучал-таки ментам про Витьку. Небось и о нас натрепал.

— Ничего я не трепал, — обиделся Антон. — Виктор ваш так и не пришел в себя…

— Скончался?! — ойкнула я, без сил опускаясь на кровать.

— Почему скончался? Он жив, только в очень тяжелом состоянии, в сознание пока не приходил. Утром пришел Юрий Васильевич. Даже до отделения

не дошел — ему Ирина Петровна прямо на входе сообщила о вашем.., м-м.., нашествии. Между прочим, это она в ментовку сообщила.

— Что сказал Юрий Васильевич? Витька выживет? — полюбопытствовала Клюквина.

— Васильич осмотрел, сказал, что операцию провели грамотно. Теперь все зависит от самого Виктора. Думаю, обойдется.

— Ну, а я что говорила?! — Клавка не скрывала торжества. — Тоша, ты гений! Теперь приступай к спасению Афанасии.

Филиппок уставился на меня с немым вопросом в глазах.

— Ладно уж, спасай, только побыстрее, — снисходительно согласилась я.

Присутствие Антона оказалось сейчас весьма кстати: во-первых, чувствовала я себя и в самом деле хреново, а во-вторых, хотелось бы с ним проконсультироваться по одному очень важному вопросу.

Клавка с умилением наблюдала за процедурой осмотра. По первому же требованию хирурга она принесла градусник (где только умудрилась его отыскать?) и ложечку. Я покорно измерила температуру, открыла рот, сказала «а-а-а» и подставила грудь и спину под стетоскоп, который предусмотрительный Филиппок прихватил с собой. Хм, может, у него и скальпель в кармане завалялся?

После осмотра Антон принялся задавать вопросы, чем сильно меня нервировал. Я нетерпеливо дрыгала ногами, но старалась отвечать по возможности толково. Наконец неприятная процедура была завершена. Напоследок парень робко поинтересовался:

— А что со щекой?

— Это она в сугроб случайно упала, — вместо меня ответила сестренка и тут же тревожно пропела:

— Тошенька, что с Афоней? У нее лихорадка зеленого Нила, да?

Мы с Антоном ошалело заморгали.

— Клавочка, вероятно, ты имеешь в виду лихорадку восточного Нила. Как следует из названия, она встречается только в Африке, — авторитетно пояснил Филиппок. — Откуда бы этой экзотической болезни взяться в Москве, да еще зимой? У Афанасии налицо постстрессовый синдром плюс, как я подозреваю, абстинентный синдром…

— Про стресс понятно, — перебила Клавка, — это наше обычное состояние. А вот этот… как его? То, что ты сказал? Синдром какой-то.

Я, знаешь ли, не сильна в медицинских терминах.

— Абстинентный синдром, — подсказал Антон, — а попросту говоря, похмелье. Вы вчера что-нибудь пили?

— Коньяк, — призналась я, глубоко вздыхая.

— И, конечно, на ночь…

— Угу.

— Слушай, профессор, — разозлилась Клавдия, — хватит теории, пора к практике переходить. Как ее лечить?

— Ну.., как. Принять жаропонижающее, выпить горячего чаю. Можно с лимоном.

Но самое главное, необходимо устранить причины, вызывающие стресс.

Клавдия задумалась. И я прекрасно ее понимала! Если проблему с таблетками и чаем можно легко решить, то как быть с остальным? Впрочем, именно устранением причин, вызывающих стресс, я как раз и намеревалась заняться.

— Все? — спросила я с нетерпением. — Осмотр окончен?

Филиппок кивнул. Получив свободу действий, я сорвалась с места и выскочила в коридор.

Клюквина с Тошей наблюдали за моими действиями с неподдельным интересом.

— Вот! — я достала с антресолей коробку с туфлями.

— И что? — не поняла Клавка.

Я поковырялась в туфлях и извлекла из одной из них помаду. В глазах Антона ясно читалось сомнение в правильности поставленного диагноза. Клавдия презрительно скривилась:

— Не знала, что ты помаду в туфлях хранишь.

— Это не просто помада, — хитро прищурилась я. — Пошли на кухню.

Влекомая извечным женским любопытством, Клюква проследовала по указанному маршруту, а вот Филиппок замялся в коридоре.

— Может, я пойду? — с надеждой спросил он. — Моя помощь, кажется, уже не требуется.

Я ведь прямо с работы… Юрий Васильевич отпустил всего на пару часов.

— Как это помощь не требуется? Очень даже требуется! — я схватила хирурга за руку и потащила на кухню.

Мы расселись за столом, на котором все еще стоял остывший, так и не тронутый никем завтрак. Клавка прямо-таки сгорала от любопытства, а Тошка — от неясных предчувствий. Думаю, он уже не раз пожалел о том, что связался с нами.

Конечно, это ужасное свинство — заставлять людей изнывать от неизвестности, но… Я нарочито медленно извлекла из тюбика ампулу и аккуратно положила ее на стол. Клавка понимающе хмыкнула, а вот Антон впечатлился.

— Что это? — обалдело прошептал он.

— Как раз об этом я и хотела спросить тебя, — обрадовала я хирурга.

— Меня?! — ужаснулся Тоша.

Клавка, уяснившая мою мысль, разулыбалась и ласково пояснила:

— Тебя. Из нас троих ты единственный обладаешь медицинским образованием.

— Так вы полагаете, это какой-то медицинский препарат? — заинтересовался доктор.

Мы с Клюквиной дружно пожали плечами.

Филиппок осторожно взял ампулу и тщательно осмотрел ее со всех сторон, даже постучал ногтем по стеклу.

— Порошок белого цвета, — заговорил Антон языком милицейского протокола, — герметично упакован в стекло…

— Ты чего нам мозги канифолишь? — рявкнула я. От неожиданности Антошка едва не выронил ампулу. На всякий случай Клавдия ее забрала из рук нервного Антона в свои, более надежные. — Это мы и без тебя сообразили, что порошок именно белого цвета. Конкретнее, пожалуйста!

— Господи, почему я? — обратился к своему медицинскому богу Филиппок. — Ну почему вы именно ко мне привязались, а?!