Принц на черной кляче
Шрифт:
Расслабляются и утрачивают бдительность. А кисяу на поверку оказывается хищной пантерой, выгрызающей для фирмы отца максимально выгодные условия.
Кирилл слышал об этой девушке – в мире большого бизнеса все друг о друге знают, но ни разу не видел. Лана не была завсегдатаем светских раутов, она появлялась на таких мероприятиях только тогда, когда в Москву приезжал ее брат Яромир.
И вот – увидел. И она его увидела. В образе мерзкого урода, настоящего чудовища.
И… не отшатнулась! Ее личико вовсе не перекосила гримаса отвращения!
Мало того – она поцеловала Кирилла!
Но он не мог вернуться в мир людей, в ЕЕ мир вот таким… Нищим и уродливым…
Но и забыть ее не смог. И нашел возможность вернуться богатым и восстановившим прежнюю внешность. А еще – приобретя способность ощущать, читать, слышать – в общем, знать, что чувствуют находящиеся вокруг него люди. И не только вокруг – Кирилл слышал эмоции и чувства людей на приличном расстоянии. Само собой, пришлось научиться блокировать эту способность, находясь среди большого количества людей, иначе можно было захлебнуться в океане чужих эмоций.
Но когда он оставался с Ланой наедине… Этот подарок изувеченного и измененного когда-то организма делал все его муки и страдания не напрасными…
Правда, с тех пор у Кирилла Витке, сумевшего жестко разобраться со всеми обидчиками его и Ланы, снова вернувшего себе бизнес и уверенно поплывшего дальше вместе с любимой женщиной, осталась тщательно скрываемая ото всех фобия.
Страх того, что его лицо, восстановленное благодаря новейшим разработкам одного медицинского светила, снова «поплывет». И он опять превратится в жуткое чудовище…
Кирилл понимал, что это глупо, ведь его лицо – не парафин, оно не может меняться постоянно. И профессор гарантировал, что больше с внешностью пациента ничего не случится. Если, конечно, его опять не начнут специально уродовать, как было прежде. Но уродовать вроде было больше некому, да и нечем.
Так что и бояться было нечего.
К тому же река жизни никак не желала возвращаться в спокойные берега, превратившись однажды в опасную и непредсказуемую горную речку. А в качестве порогов и подводных камней нагородив то, что в прежние годы трезвомыслящему и рассудительному бизнесмену Кириллу Витке казалось кретинскими выдумками недобросовестных журналистов или падких на дутую сенсацию телевизионщиков.
Магия, экстрасенсы, колдуны, призраки – бред, бред и еще раз бред! Такого нет и быть не может! Меньше фантастику читайте, господа!
Но… с того света его, гниющего заживо, вытащил старец Никодим, и использовал он вовсе не травки и заговоры – сквозь мутную пелену дикой боли Кирилл своими глазами видел исходящий от старика свет. И этот свет, вливаясь в изувеченное тело, восстанавливал его, возвращая способность жить.
А потом и его, и Лану, и подругу Ланы, Лену Осеневу едва не отправила на тот свет милашка Динь-Динь, щуплая и стеснительная библиотекарша Дина Квятковская, ставшая носителем души гиперборейского жреца [5] . Так, во всяком случае, она говорила во время следствия по первым совершенным ею убийствам.
5
См.: Романы Анны
Квятковскую признали невменяемой и отправили в закрытую психиатрическую клинику, откуда она все же умудрилась сбежать, несмотря на постоянный контроль Матвея Кравцова, начальника службы безопасности строительного холдинга Красичей.
А сбежав – не затаилась в какой-нибудь норе. Эта тварь сумела подчинить себе Яромира Красича, брата Ланы, сделав его своим преданным рабом.
И заставив Ярика похитить сестру, отвезти ее на Олешин остров и едва не принести в жертву в центре каменного лабиринта.
Но все обошлось, точку в истории Дины Квятковской поставила влепившаяся прямо между глаз пуля.
И Кирилл с Ланой вздохнули наконец спокойно. Хотя восстанавливаться Лане пришлось почти месяц, залечивая раны физические и душевные.
Но теперь все стало на свои места, оставив кошмар в прошлом.
Как им казалось…
Глава 36
Что-то настойчиво пыталось достучаться до полностью погрузившегося в мрачные воспоминания Кирилла. Что-то вонючее, выдавившее слезы из глаз и наждаком зашоркавшее по горлу.
– Бли-и-и-ин! – Мужчина судорожно вцепился в ручку сковороды, стремясь как можно быстрее убрать ее с огня, но судороги еще никому добра не приносили.
Не принесли они и сейчас – оскверненная сгоревшим до углей мясным ассорти сковородка решила отомстить этому тупому зеваке, превратившему ее чудесные блестящие бока аристократки в загаженных копотью плебеек. И подставила под ладонь бестолочи раскаленную часть ручки вместо защитной деревянной.
– …! Ауч! Твою жжешь мать!
Ну и ладно, ну и пусть. Ну, полежу на плитке пола, подумаешь! Зато отомщена – хозяин, приплясывая от боли, полощет руку в холодной воде, гадкие смердящие огарки фантазийно разбросаны по всей кухне, нижние шкафчики заляпаны почерневшим маслом.
Йес!
О, и хозяйка вовремя вернулась, теперь этому раззяве мало не покажется! Будет знать, как приличную посуду портить!
– Господи, Кирилл, что у тебя случилось?! – Лана, чихая и кашляя, первым делом подбежала к окну и распахнула его настежь. – Там уже соседи нервничают, собрались пожарных вызывать! Тимка, фу! Не смей эту гадость с пола жрать! Кстати, что это было до кремации?
– Мясное ассорти, – буркнул Кирилл, втихаря радуясь неожиданному кухонному позору – теперь его взъерошенный вид есть чем объяснить.
– Подумать только – мое любимое ассорти, – голосом ослика Иа из советского мультфильма о Винни-Пухе грустно произнесла Лана. – А что это за обугленная железяка на полу?
– Твоя любимая сковородка. Злая ты все-таки, бесчувственная женщина!
– Это еще почему? Тимка, тебе же русским языком сказали – фу!
– Потому что тебя волнует еда и посуда, а на муки любимого мужчины тебе наплевать!
– Моральные муки? Так и правильно, и помучайся, пусть тебя совесть погрызет хорошенечко за разные места за то, что, во-первых, любимая женщина на работу голодной пойдет, а во-вторых, кухню теперь отмывать придется. А домработницы, напоминаю, у нас нет!