Принц Полуночи. Трилогия
Шрифт:
– А кто и когда утверждал обратное?
– Все утверждали. – Эрик вздохнул. – Точнее, никто, кроме тебя, не говорил, что этому можно учить. Вот что, поправь меня, если я ошибусь, но после разговора с Фоем Лонгви кажется тебе раем на земле, верно?
– Лонгви всегда казался мне раем.
Эрик молча смотрел на него, глаза в глаза, чуть улыбаясь, приминая табак в трубке большим пальцем.
Тир отвел взгляд и кивнул:
– Да.
– Он тебя хочет, – констатировал Эрик. – Сначала отдал, а теперь спохватился и решил вернуть. Точнее, решил сделать так, чтобы ты сам вернулся. Зачем ты ему понадобился, знаешь?
–
– И, боюсь, это означает, что пока ты – единственный, кто на это способен.
Эрик отвернулся, некоторое время раскуривал трубку, окутавшись облаком бело-голубого дыма. Потом сказал, не оборачиваясь:
– Ты уже знаешь, что у него есть осаммэш. [20] Он провидец. Я унаследовал кое-что… интуицию или какие-то зачатки предвидения, благодаря этому я нашел тебя и находил остальных, по мере того как они преодолевали барьер. Но до деда мне далеко. Его люди – ты наверняка слышал об этом – все как один исключительно талантливы. И все как один преданы ему, как… пожалуй, как ты мне.
20
Дар, талант ( заролл.).
Он наконец-то снова взглянул на Тира, выдыхая ароматный ядовитый дым.
– Казалось бы, у него гораздо больше возможностей для создания своей собственной Старой Гвардии, и все же он захотел именно тебя. Значит, без тебя ничего не выйдет. Ты еще ценнее, чем я думал, Суслик.
Тир молча кивнул. Он всегда знал, что Эрик его недооценивает. И даже сейчас Эрик отнюдь не думал о том, чтобы использовать Тира фон Рауба с максимальной отдачей. Но то, что он хотел сделать, было все-таки лучше, чем ничего. Гораздо лучше.
– Я дам тебе особые полномочия. Выбирай сам, кого ты хочешь учить, решай сам – как ты будешь учить. Черт с ним, я куплю у Вотаншилла тренажеры и что там тебе еще понадобится? Защитные поля на болиды? Что тебе нужно, чтоб компенсировать недостаток запасных жизней? Составишь список. С провидцами трудно, – признался Эрик, глубоко затянувшись, – никогда нельзя сказать наверняка, предусмотрели они твои действия, или ты делаешь что-то, нарушающее их планы… вот я и не понимаю, знает дед, что я создам тебе условия для работы, или он действительно надеялся выманить тебя в Лонгви?
– Не надеялся. – Тир ухмыльнулся. – Я обещал ему, что ноги моей не будет в Лонгви, так что у барона насчет меня какие-то совсем уж хитрые планы. Может, он просто хочет посмотреть, что получится, если вы дадите мне возможность нормально работать?
– Суслики – милые, пушистые зверьки! – с чувством произнес Эрик. – За какие грехи мне досталась скользкая, ядовитая гадина?
– Суслики – разносчики чумы. А я, кстати, злопамятный.
– Ну, по крайней мере, честный. А насчет Мечников… Тир, этот мальчик знает не все. И то, чем поделился с ним – и с тобой – Лонгвиец, наверняка ценно, наверняка необходимо, но имей в виду, что, скорее всего, это методики только самого Лонгвийца и его учеников. Остальные Мечники… очень сильно расходятся с ним во мнении о том, как нужно обучать новых Мастеров. И в своем отношении к Мастерам и к Искусству они тоже отнюдь не единодушны. Имей это в виду. Просто на всякий случай.
– Расходятся во мнении? – Эрик
– Проблема перехода через барьер, Суслик. Мечники нередко убивают своих учеников.
«Перейти через барьер» означало совершить невозможное. Преодолеть предел человеческих способностей, выйти за установленные природой рамки. Там, за барьером, за клеткой природных законов, не было уже никаких ограничений. Преодолев барьер, человек, ставший Мастером, мог развиваться и самосовершенствоваться до бесконечности. Хватило бы силы воли и терпения.
Мечники брали людей в ученики, учили всему, что умели сами. В процессе тренировок – подводили к барьеру. Чтобы преодолеть его, ученик должен был победить учителя в бою. Подход прост: победить Мечника в бою на мечах невозможно, значит, ученик должен сделать невозможное.
И только-то!
Эрик, пересказывая все это, обошелся без комментариев, предоставив Тиру самостоятельно делать выводы и определяться со своим отношением к подобной методике. И Тир потратил на это некоторое время.
Время, которое, может быть, стоило бы потратить на обдумывание своего незавидного положения, побеспокоиться из-за раиминов, совершивших два покушения меньше чем за полгода.
Он потерял на войне немало людей, которые считали его учителем. Их отношение, при всей своей безосновательности, волей-неволей провоцировало встречную реакцию: люди, которых он учил, были Тиру фон Раубу небезразличны. На них было потрачено время. На основании наблюдений за ними были составлены и усовершенствованы учебные планы. Благодаря их письмам, их боевому и командирскому опыту развивалась и развивается тактика воздушного боя. Убивать их своими руками? Чушь собачья! Сначала тратить годы на обучение, а потом – расписываться в собственной несостоятельности, вот уж достойное занятие. Что может быть глупее, чем, вложив в человека время и силы, вдруг отдать завершающий, самый важный этап своей работы на откуп неконтролируемых и необъяснимых обстоятельств?
«Что может быть унизительнее?»
Тир поймал себя на последней мысли с изрядным удивлением. Он не желал оперировать подобными категориями и остался недоволен собой.
Использовать людей таким образом… черт, да понятно, что нерационально. И хватит уже настороженно оглядываться, едва вспомнив это слово – то, что оно не нравится окружающим, говорит не в пользу окружающих. Не проще ли убивать сразу, еще до того, как начал учить? Во-первых, сэкономишь массу времени, а во-вторых, исключишь элемент случайности.
Что скажешь, легат, разве Эрик не поступал именно так? Спрашивал, смогут ли летать пилоты, которых ты обучал, выяснял, что вряд ли, прекращал обучение и отправлял на фронт. Разумный подход. Ты с ним спорил, потому что считал, что мог бы научить большему, однако стоит ли тратить время, если… если ученик не сможет преодолеть барьер?
А это по обстоятельствам. В мирное время Эрик никуда не спешил и позволял доучивать пилотов, и из этих пилотов вышел толк. Часть из них служит в гвардейском полку, часть – стала командирами и продолжает расти. На кого действительно не стоило тратить время, так это на Алекса. Потому что он мог – и не захотел. А девиз «Всегда можно лучше» уместен только для Лонгви.