Принц Полуночи
Шрифт:
Эс-Ти взглянул на Ли, которая сидела, скрестив ноги, на траве и втирала масло в его сапога.
— Вы не голодны?
— Я поем, когда закончу.
Эс-Ти расстелил салфетку, разложил для нее хлеб и птицу и стал искать в ее сумке серебряную чашку, чтобы принести воды.
— Не смейте. Я не желаю, чтобы вы копались в моих вещах.
— Почему? Одно платье и пара туфель, один корсет, одно жемчужное ожерелье, альбом, две золотые пряжки, веер, лекарства — всякие там порошки, разное белье, чашка, ложка, три ливра двадцать пенсов денег. Стоимость
— Пока я болела? — Она гневно взглянула на него. — Вы не джентльмен.
— Во мне нет ни капли благородства. — Он улыбнулся. — А вы чего ожидали? Я разбойник. — Он нашел чашку и осторожно вернулся к реке. Немо бесшумно поднялся и потрусил впереди него на почтительном расстоянии. Эс-Ти встал на колени перед водой, взглянул на волка и тихо позвал его. В ответ Немо чуть слышно заскулил.
— Ну будет, старина, ты же знаешь, нельзя воровать еду. Иди сюда. Ты что, думаешь, я больше тебя не люблю? Что с тобой происходит?
Волк вопросительно склонил голову, глядя в глаза Эс-Ти.
— Это из-за нее, да? Боишься, что она войдет в нашу стаю? Дело в том, Немо, что я настоящий болван, когда дело касается женщин. Я не могу устоять против них. Я знаю, только чертов остолоп может влюбиться. Ну, не волнуйся. Она мне даже не нравится.
Он снова вздохнул. Немо навострил уши, рысью подбежал к нему и стал лизать его подбородок и щеки.
— Ну вот, так-то лучше. Помирились?
Когда они вернулись, Ли все еще занималась его сапогами. Эс-Ти сел на траву, опираясь спиной о камни. Легкий ветерок шевелил страницы альбома, который он положил на каменную плиту, когда искал чашку.
— А вы художница, — сказал он, держа альбом на коленях.
— Это просто наброски.
Он положил альбом обратно в сумку, думая о папе, спящем в библиотеке, и Анне, с ее высоким капитаном. Эс-Ти нравилась ее семья. Сама мысль о ней вызывала у него улыбку, ностальгию по тому, чего у него самого никогда не было.
— Где вы учились рисовать? — спросила она.
— Вас это действительно интересует?
— Мне это интересно. У вас романтический стиль, и вы широко используете светотень, но я не смогла определить школу письма.
— Венецианская академия. Я учился у Джованни Пьяццетта. А потом провел три с половиной года в студии маэстро Тьеполо.
— Я думаю, он мог бы вами гордиться. Ваши картины… они светятся.
Эс-Ти перевел дух. Ей нравятся его картины. Она считает, что они светятся. Боже!
Ему захотелось поцеловать ее, сжать в своих объятиях, утонуть в ней.
— Позвольте мне нарисовать вас. Давайте вернемся в мой замок… Я вас напишу такой, как сейчас… при свете луны, на фоне развалин. Вы так прекрасны.
Она покачала головой:
— Нет.
— Вы сводите меня с ума. Вы хотите, чтобы я научил вас обращаться со шпагой? Вернитесь и дайте мне написать ваш портрет, и я обещаю, что буду учить вас.
— Не думаю, что это у вас получится.
— Почему? Потому что я больше не
Да, конечно, это правда: его учитель был лучшим наставником во всей Европе. В его школе Эс-Ти оттачивал свое мастерство.
— Художник и рубака, — задумчиво проговорила она. — Кто вы, монсеньор дю Минюи?
— Я не знаю.
— Простите меня. Я не хотела выпытывать ваши секреты.
— А тут особых секретов нет. Моя мать убежала от мужа и произвела меня на свет по прибытии во Флоренцию. Я почти уверен, что не он был моим отцом. Но дата моего рождения была достаточно убедительна, чтобы он признал меня. А что еще ему оставалось делать? Мой старший брат дрался на восемнадцати дуэлях, каждый раз убивая своего противника, а потом свернул себе шею, выпав из окна борделя. Несомненно, старик молился, чтобы во мне проявился твердый характер. Чего, к несчастью, были полностью лишены остальные члены нашей семьи. Его ждало горькое разочарование. Тем не менее я имею право называть себя достойным английским именем Мейтланд.
— Я думаю, вы специально подчеркиваете, что вы англичанин. Закутываетесь в национальность как в плащ.
— Просто говорю на другом языке. Я не знаю, где мое место и есть ли оно вообще. Мать моя так и не вернулась в Англию. Мы путешествовали. Венеция, Париж, Тулуза, Рим… Жили там, где она могла найти английского джентльмена и вовлечь его в достаточно отчаянные романтические похождения.
— Вы вели не очень размеренную жизнь, — сказала она.
— Это было довольно весело. Старик Мейтланд посылал деньги на обучение меня фехтованию и верховой езде. В своих письмах регулярно сообщал, какие дьявольские унижения он вынужден терпеть из-за нас. Мать жила на деньги своих покровителей. Именно она и очаровала Тьеполо, чтобы он взял меня к себе. Мы отлично подходили друг другу, maman и я.
Ли допила воду из серебряной чашки и собрала остатки еды:
— Отдадим это волку?
— Да. Оставьте одного каплуна на утро. Другого бросьте Немо. Он не возьмет у вас из рук.
Немо прыгнул на упавшую рядом с ним птицу, схватил ее и улегся за спиной Эс-Ти.
— Что вы здесь делаете? — спросила она.
— Здесь? Я пришел вас спасти.
— Здесь, во Франции. Почему вы скрываетесь? Почему вы не в Англии?
— Я не сбежал. Просто… эмигрировал.
— За вашу голову назначена награда.
— Ну и что? Она ждет тринадцать лет. «Ограбление произведено в понедельник мужчиной в черно-белой маске, с вежливыми манерами, говорящим иногда по-французски, ускакавшим на высоком коне, вороном или темно-кауром». Если бы Англия могла похвастаться такой тайной полицией и постоянной армией, как Франция, джентльменам удачи не было бы так привольно. Ни один свободолюбивый англичанин не потерпит такой тирании, как неукоснительное выполнение законов.
— В самом деле? — промолвила она скупо.