Принц Шеннийский
Шрифт:
Мужики попытались аккуратно возмутиться. Страшно ведь. А этот тон: «ну выронили один кусок мяса из корзины, ну ничего». С виду красивые бабы, но жестокие и безжалостные. Мы просто мясо, стадо мяса. Веревка тянется, и мы идем.
— Не отклоняйтесь, рабы, это может стоить вам жизни, — проговорила Юлия, которая за нашей угрюмой колонной следит в оба.
А я стал замечать жучков ядрено — зеленых на ветках, наглых паучков и медлительных гусениц. На пути встречаются уродцы усатые всякие, хаотично ползающие по листве и свисающим всюду лианам.
— Надо было отдать этого раба,
— Он Светин, — услышал твердый ответ Наташи. — Решать ей.
Мне нравится голос Наташи. Он очень приятный, женский, хочется, чтобы стал родным, чтобы этим голосом говорили ласково, с любовью…
— На рейде она?
— Да, с Машей от нас пса увела. Нагонит через два — три дня. Там и порешаешь с ее одноглазым, давать не давать. Закон вальки — есть закон вальки.
Хотел на Юлю злобно посмотреть, а она ушуршала куда — то в дебри. Чем мне еще джунгли не нравятся, так это обилием расцветок зеленого. Глазу больно. Плюс ко всему эта полутьма порой, лучи солнца сюда пробираются с таким боем, что свет доходит дохлый и жалкий, как мы сами. Да… я уже едва на ногах держусь. Непривычно бегать после каторги. Мужики — то, товарищи мои по несчастью, посолиднее смотрятся, чем я. Бодрее, от того и острее воспринимают действительность. Вижу по их ошарашенным глазам.
Краткие остановки, во время которых юркая девочка раздает воду и вкусные фрукты. Руки связаны, поэтому происходит все так: сунула флягу, успел — глотнул, не среагировал — пролил. Также с фруктом, откусил или прощелкал момент.
Мы скот. Даже в туалет сходить смогли только по команде. Стыд и позор. Присел и думаю, сколько баб на меня в данный момент смотрит и ужалит ли какая — нибудь «змеюка подколодная» в задницу или побрезгует. Я тут самый непотребный вид имею, среди всех. Поэтому и не пользовался популярностью комарья и мошкары, в отличие от остальных рабов. Что касается вальки — у тех, похоже, особые средства от этого имеются. Девушки в джунглях, как в своей тарелке, целиком и полностью.
Нас довели до озерца. Вот и первый водоем с геотермальным источником на дне. От него жар такой, что дышать тяжело. Живность от этого испарения, похоже, тоже шарахается. А мы вот пришли. В смысле стадо пригнали мыть.
— Смелее, мясо, — рыкнула Юля.
Она тут самая злобная. К моему великому сожалению, Наташи и ее отряда давно и след простыл. Когда была с нами постоянно ее высматривал, чтобы полюбоваться фигурой и довольно обнаженными бедрами. Идем своей немногочисленной командой. Проводницы тоже не видно. Она мне понравилась, кормила заботливо так…
— Хищников в воде нет, смелее, мужчины, — подбодрила женщина. — Вы воняете, а впереди нас ждут стаи горилл и дикие кошки.
— Риткины подруги? — выдал я, вспоминая зеленоглазых загорелых ляхастых баб.
— Нет, животные, что учуют твою вонь за километры, — бросила Юля, взобравшись на толстую поваленную корягу и присев на корточки.
Такая вся из себя воинственная. Ляжки расставила, что лохмотья задрались, и нижнее белье льняное бежевое видно, как меж булок натянулось.
— Кошки за нами не пойдут, — услышал голос за кустом.
Затем
— А вальки — собаки есть у вас? — усмехнулся.
— Договоришься сейчас, — усмехнулась Юля и ногой меня в спину толкнула, полетел прямо в воду.
Сердце ухнуло. Разом обожгло всю кожу. Подумал, что вода кипяток, сварят заживо, да сожрут бабы кровожадные. Руки связаны, отсюда и новая паника. Дно оказалось близко, каменистое, твердое. Коснулся ногами, поднялся, воды по пояс. Кожа вся горит, красная. Всплеск позади, очередного искупали…
— Заткнулись! — рыкнула Юля, отреагировав на вопль очередного мужика. — Неженки какие! А еще мужчины, стыд да позор на потеху Богам леса.
Вышли на берег. Счастье неописуемое, после горяченной ванны, с напаренной и понежневшей кожей удостоиться вниманию всех вьющихся неподалеку насекомых. Да пар от озера их отгонял. Но вот мы сами двинулись вдоль берега, все больше удаляясь от него. Вдалеке показались красные бутоны, напоминающие нераскрывшиеся розы. Вот только размер у них огромный! Висят высоко, практически у крон деревьев.
— Да, баба Розалина разрослась, — проговорила усталым голосом женщина. — Сколько рабынь уже сгубила. Девки бегут к вальки, ловушки обходят. Да Богиню леса никак уже.
— Угу, еще додумалась, останки в озеро скидывать, — подхватила другая валькийка. — Глядишь и живность заведется…
— Так, — оживилась Юлия. — У кого имеется непреодолимое желание двинуться туда? М? Признавайтесь? Зов ощущаете?
Все молчат. Стоим, как стадо баранов, смотрим не на Юлю, а на бутоны, что размером с корову каждый. Да какой зов? Любопытство, максимум… Интересно посмотреть на этот феномен. Цветы на толстых стеблях, которые тоже добротно оккупировали лианы. Так, а там что — то свисает, между лиан мелькает красное вперемешку с белым. Запах кстати изумительный, цветочный такой, напоминает светские вечера, баллы, духи прекрасных дам, крема тортов и пирожных…
Мое тело дернулось, через мгновение упал. Сверху что — то тяжелое надавило. Хлесткая пощечина привела в чувства. На мне сидит Юля. Второй удар. Больно!
— Эй! — возмутился.
— Да сколько в тебе дури! — прорычала Юля. — Пока всей толпой не навалились, не остановили! Раб?! Ты как? С нами?! Или туда хочешь, к бабе Розалине? Она плотоядная, ты смекаешь? Вот там висят скелетики. Розалина их выплевывает, когда все вкусное из человека высасывает. Конечно это большая демаскировка, из — за лиан скелеты остаются на видном месте. И жертва видя их, понимает, что что — то не так. Ты понял, что что — то не так. Раб?! Где тебя только Света откапала?!
— На руднике, в черной яме, — выдал, получая некоторое удовольствие от того, что на моем животе сидят эти голые женские ляжки.
Юля вскочила, оттолкнувшись брезгливо. Раб, что позади, помог подняться и мне.
Стали пролезать в заросли. Кожа чувствует каждую веточку, каждый листочек, что стремится поцарапать. Но вскоре смирился… Пребывая в некоторой прострации прошел туда, куда тянет веревка, смотрел на голый зад впередиидущего. И так до следующего привала. Голова соображала плохо.