Принц Шеннийский
Шрифт:
Довели до клетки, моей родной и пустой. Ни Сухого, ни Лба с дружками. Они пожраны. Никого не жаль, с этими мыслями сел на свое привычное место. По центру клетки три свертка упало. Слышу характерный звук наполняющегося сосуда с водой. Обновили поильник, и на том спасибо…
Света появилась довольно быстро. Я еще был в процессе поедания пайки. Съел и за себя и за другого. Теперь поглощаю за третьего.
Подошла к клетке, присела в позе лотоса и смотрит, изучает. Голубые раскосые глаза сузились.
— Света, амулеты хоть те зацепил? — пробурчал,
— Ага, — выдохнула она едва слышно. Рот так и остался открытым.
— А оружие Кошкинское?
— Ага и не только. Магиня наша в оргазм впала от некоторых клинков, — выдала Света.
— Зачарованные что ли? — деловито с набитым ртом говорю. Светины глаза уже растут, округляются.
— Ты как выжил? Маг?
— Дал бы я себя на каторгу загнать, или тут измываться над собой, а Света? Ну логика есть? Какой к Запределу маг?
— Ты по — другому говорить стал. Ты раб с Вестерии, или…
— Да раб я, раб. А по — другому, потому что теперь я чернорабочий, по статусу положено болтать больше.
— О как! — криво улыбнулась Света. — Стражи хоть не пострадали? А то без них тылы усиливать придется.
— Не знаю, Свет, никого не встретил…
— Странно, очень странно, — задумчиво произнесла она и поднялась. — Забирайте!
У клетки возникли четыре атлетически сложенных девушки в полной экипировке. Калитка открылась, я поспешил на выход.
— Прикрой срам, — гаркнула одна из них с нотками отвращения в голосе, протягивая мне серый сверток.
Подхватил. Размоталась в ленту. Кручу, верчу. Это даже не трусы.
— Что ты за бездарь такой! — Рыкнула девушка, отобрала назад и стала сама просовывать мне ленту через причинное место. В этот неловкий момент я даже замер. Пара нервных движений, прихватывая ткань снизу и вокруг пояса. Затем как — то переплела сзади, конец тряпки заправила сбоку. И хозяйство прибрано, и заботу я оценил. Хотя валькийка, в процессе создания трусов пару раз по хозяйству стукнула, как бы нечаянно. Еле сдержался от возмущений.
Далее меня стянули веревками и повели в глубь валькийского города. Туда, где я еще не был. Но до желаемого еще пришлось пройтись не мало… Ждал я города, а получил кучу землянок и сооружений на деревьях. Поле зрения не большое, но многие мостики под кронами могучих деревьев уходили с намеком на нехилое продолжение. Также и полянки, где резвилась детвора, состоящая из одних только девочек. Заросли хорошо маскировали большую часть поселения, и в то же время разделяли город на сектора.
Прошли один сектор, где просто беготня, следующий уже оказался — рабочий. Тут что — то точат, что — то рубят, шкрябают, стирают. Слышу даже, как ручеек журчит неподалеку. По дороге встречаю атлетических красавчиков, что ходят свободно с несвязанными руками. На меня бросают брезгливые взгляды. Женщины так вообще не замечают. Парочка все же обратила внимание на мою физиономию, так пошли шептаться, подруг в плечи тыкать, показывать на меня. Света хмурая
Ступеньки оказались неожиданно твердыми. Спускались долго, все ниже и ниже. Становилось все холоднее. Когда зашли в широкую нору, я зауважал тех рабочих — копателей. Это ведь они тут все выкапывали. Но стоило выйти в первое слабоосвещенное помещение, понял, что этих самых копалетей надо на руках носить! Залы достаточно просторны. Видно, что стоят деревянные подпорки у стен, потолок тоже страхуется деревянными балками. Все в общем грамотно сделано. Дикарки не такие уж и дикие, как я думал.
Прошли несколько залов, освещаемых факелами. Запах сырости — это единственное, что испортило впечатление. В остальном, я оказался в восторге. Света заметила мое выражение лица и постоянно ухмылялась. Видела бы ты дворцы Шенни, дурында…
Завернули в коридор. Хотя я намеревался посетить подобие тронного зала, на что намекала дверь впереди, у которой стояло несколько стражниц. Мы же вошли в комнату, небольшую, обитую деревом, оттого и уютную, светлую, относительно тех же залов и коридоров.
В конце комнаты восседает неописуемой красоты Наташа на фоне жесткого контраста с двумя немолодыми девицами. На меня все смотрят заинтересованно. Недалеко от них навален хлам, что я приволок. Одна из теток крутит шпагу в руках. Меня подвели ближе. Неожиданный удар по внутреннему сгибу колена и давление на плечо заставили упасть на колени. Позади закрылась деревянная дверь.
— Знаешь кто я, раб Одноглазый? — выпалила Наташа. Я хотел было открыть рот, но женщина продолжила: — Я старшая сестра и младшая дочь Матери, и прежде чем ты откроешь свой поганый поглотитель пищи, подумай хорошо. Ты понял, раб?!
— Да, госпожа, — промямлил. Оскорбился, огорчился. Вот мне и благодарность.
— Раб с Вестерии знает, — запела не очень красивая женщина, вращая шпагу в руке. — Что кодекс раба гласит: запрет лгать, запрет любопытствовать, запрет говорить, когда не спрашивают. Ты раб Вестерии?
— Да, госпожа, — ответил и сглотнул.
Их тон и вся эта атмосфера стали напрягать. Наташа улыбнулась. Заметила мою реакцию, сучка. А хороша ведь, знает, что хороша, от того еще большей сучкой кажется. Смотрю на теток. Торжествуют, поставили на место. Жду…
— Итак, начнем, — произнесла властно Наташа. — Тела Стражей. Сколько их было?
— Ни одного не видел, — проговорил робко.
Глаза у всех троих округлились. Позади стоящие атлетки суету какую — то изобразили в виде «в горле запершило». Одна Света только ровно дышала.
— А тела Кошек? Какие они были? — продолжила допрос тетка.
— Какие? — смутился. — Разорванные, поеденные, покусанные, останки, короче говоря.
— Черную броню ты видел? — воодушевленно подхватила вторая тетка.