Принц в фартуке
Шрифт:
– Тайна усыновления строго охраняется. По желанию родителей инспектор может приходить под видом целителя. Так вот, все «наши» усыновители не знакомились с детьми, они сразу подавали заявку, а ребёнка выбирали чуть ли не первого попавшегося.
– То есть?
– Воспитатели в обязательном порядке фиксируют, с кем из детей знакомились предполагаемые приёмные родители. Так вот, господа приходят в приют уже в статусе претендентов на усыновление, запрашивают информацию по детям от пяти лет и старше, задают вопросы,
– Что такое?
– «Полюбили девочку с первого взгляда», - цитирую я.
– Вы в такое верите, господин дознаватель? Как по мне, даже из сухого официального отчёта театральность восторга просматривается. Как они позволили?
Да, я знаю, что не всем моим коллегам интересны проблемы сирот, но всё равно иногда их равнодушие убивает. Ладно бы речь шла о деньгах, которые украли из бюджета. Но ведь речь о самой жизни сирот.
Дознаватель встаёт из-за стола. Я не обращаю внимания. Наверное, ему нужен какой-то документ. Я оказываюсь совершенно не готова к тому, что он остановится за моей спиной и опустит ладони мне на плечи:
– Аврора, так бывает. Вы не должны чувствовать вину за действия других людей.
Я, качнувшись, подаюсь вперёд. Столешница через ткань болезненно впивается в тело. Я разворачиваюсь. Чужие ладони соскальзывают с моих плеч. Теперь я чувствую столешницу спиной. Я стараюсь выглядеть спокойной и в то же время отодвигаюсь, насколько возможно. Дознаватель непозволительно близко.
Смотрю на него, а вспоминаю недобитка. Странно так. Недобиток позволял себе гораздо больше, у дознавателя жест почти дружеский, но отторжение вызывает почему-то именно он.
– Господин Фронш, я признательна вам за поддержку. Я понимаю, что у вас самые благие пожелания, однако будет неуместно, если мы начнём общаться слишком вольно.
В глазах дознавателя вспыхивает злой огонёк.
Неужели я была груба? Я старалась отказать мягко.
– Почему же, госпожа Аврора?
Он всё ещё обращается ко мне по имени, но хотя бы делает это чуть более уважительно.
– Я убеждена, что на работе личному нет места, а следовательно, общение не должно выходить за рамки делового этикета.
Его злость разгорается ярче.
– Госпожа Майс, мы оба взрослые. Не стоит рассказывать про правила, это звучит фальшиво.
Что ему не нравится? Я старалась щадить его чувства, ведь отказ переносится гораздо легче, когда причина кроется во внешних не зависящих от тебя обстоятельствах, чем в тебе самом. Впрочем, как угодно. Мы действительно оба взрослые. Дознаватель... не мой тип. Наверное, он хороший человек. Почему бы и нет? Но рядом с ним не возникает чувства защищённости, как рядом с недобитком, поэтому нет.
– Дело для меня на первом месте, господин дознаватель.
– Я вас услышал, госпожа.
Возможно, я фантазирую, но мне кажется, что он использовал не столько обезличенное обращение, сколько укороченное, и подразумевалось всё то же - «госпожа Аврора». Чёрт, ему обязательно быть таким раздражающим?
– Как продвигаются поиски?
Дознаватель отстраняется только после моего вопроса. Он отходит к столу, разворачивает карту королевства:
– Вот, госпожа, взгляните, серыми точками отмечены места, так или иначе связанные с похитителями. По мере проверки адресов, мы будем перекрашивать точки в зелёный, если ничего не найдём.
Я усилием воли давлю в себе нетерпение и подхожу ближе. Не-Чёрт вчера говорил и утром напомнил, что выдавать свою осведомлённость опасно, поэтому к его предупреждению я отношусь со всей серьёзностью. Я преднамеренно встаю полубоком, чтобы дознаватель не мог видеть выражение моего лица.
Серые точки рассеяны по всей территории королевства, и их неожиданно много. Я пытаюсь сопоставить то, что вижу, с районами, которые перечислил Не-Чёрт.
– Госпожа, о чём вы так напряжённо думаете?
Чёрт!
– Если детей собирают с какой-то целью, то вряд ли с ними занимаются сами усыновители. Возможно ли, что похитители организовали свой приют? Приют - не тот масштаб. Скорее, большой дом, где несколько взрослых присматривают за детьми. В городе появление семьи с десятком детей привлечёт внимание, значит, дом должен быть на отшибе или за городом. Господин дознаватель, мне кажется, именно такие дома следует проверить в первую очередь. Как вы считаете?
– Я тоже об этом подумал. Сейчас стражи проверяют вот эти точки, - он использует карандаш вместо указки.
– Первые сведения я жду через час.
– Хорошо...
Я слышу, как дрожит мой голос, ничего не могу с собой поделать. Я гадала, как указать на районы, где предположительно могли обосноваться деарцы. Делать ничего не пришлось, одна из точек в нужной области, и есть ещё шесть совпадений, но, когда будут проверять их, пока не понятно.
– Как много времени понадобится, чтобы проверить все адреса?
– Трудно сказать. Вот сюда и сюда, - карандаш скользит по карте, - добраться проблематично. И ещё учтите, что список адресов для проверки будет пополняться.
Кивнув, я отхожу в сторону.
Я почти закончила с личными делами пропавших детей.
В дверь распахивается без предупреждения.
На пороге подтянутый парень в форме стража, на вид ему лет двадцать, скорее мальчишка. Или так кажется из-за растрёпанных волос? Из-за плеча парня выглядывает встревоженная Энна. Похоже, она чувствует себя неловко из-за того, что не успела предупредить, но не ей останавливать стража при исполнении.