Принц-ворона

Петровичева Лариса

Дэвин понимающе кивнул.

— Ваш случайный знакомый — это Аймо, здешний шаман. Он сумасшедший, рисует глифы Вороньего короля и предвещает его приход.

Тернер нахмурился.

— Это что за дрянь, простите?

— Древнее и могущественное порождение некротического поля, я полагаю, — сказал Дэвин, и Джемма невольно отметила, что ему не нравится об этом говорить, словно он был вынужден открывать перед Тернером что-то глубоко личное.

— Скорее, культ звероподобного предка, — произнес Тернер и вдруг обернулся к Джемме и спросил: —

Вы ведь в курсе этого?

Джемма только руками развела.

— Понятия не имею ни о каких звероподобных предках, — совершенно искренне сообщила она.

Тернер снова удивленно вскинул брови.

— Ваш батюшка этим занимался, — сказал он. — Древние шаманские культы, история праязыка северян. Очень серьезные и глубокие исследования. Хотя… вы и правда не могли об этом знать. Его работы засекречены.

Джемма чувствовала себя так, словно Тернер подкрался сзади и стукнул ее по голове, и теперь она не может опомниться, а в ушах нарастает звон. Она, конечно, знала, что отец занимается научной работой, — ведь из-за этого он и ездил на север, и брал с собой дочь. Но Джемма и предположить не могла, что все это действительно было наукой, а не забавами дворянина, который нашел экзотическое увлечение, спасаясь от скуки.

И эта наука была такой серьезной, что труды отца засекретили.

«Интересно, — подумала Джемма, — может, его так уважают в этих краях не за то, что он вышел на площадь с бунтовщиками, а за изучение шаманских культов?»

— А почему его работы засекречены? — поинтересовалась она.

— Шаманские культы — это, знаете ли, не просто бесноватые с бубнами вроде вашего Аймо, — усмехнулся Тернер. — Это истоки магии, на которой, между прочим, зиждется и ваша мощь, ваше высочество. Господин Эвилет оставил очень подробное описание северных культов и шаманских практик. Если это попадет в умелые руки человека, склонного к риску и авантюрам, то беды не избежать.

Дэвин понимающе кивнул. Морщина на его переносице сделалась еще глубже. Тернер словно почувствовал, что надвигаются неприятности, потому что поднялся и решительно произнес:

— Что ж, давайте работать. Проводите меня к телу, ваше высочество.

ГЛАВА 17

Тернер изучал тело Элинор два часа, но выяснил лишь то, что убийца светской красавицы был левшой. В остальном его отчет почти слово в слово подтвердил то, что написал Артур.

Слуги принялись готовить Элинор к погребению.

Дэвин увидел, как Тернер спускается по ступеням и с хмурым видом идет через сад, и вдруг подумал: интересно, как выглядит его яблоко? Вдруг оно тоже целое? И именно поэтому Тернер и сделался таким: холодным, отстраненным, больше похожим на ожившую статую, чем на человека.

— Дэвин?

Он обернулся: Джемма стояла в дверях и, кутаясь в цветастый платок, смотрела на него так, словно хотела заглянуть в его мысли.

— Если ты не занят, — сказала Джемма, — то, может быть, прогуляемся?

Дэвин улыбнулся. Почему

бы и нет? Возможно, прогулка поможет сбросить то давящее оцепенение, которое овладело им с утра. Это было похоже на простудный жар — густой, давящий, — сквозь который пробивался чей-то зов. Дэвин пытался отстраниться от него, но тихий голос продолжал говорить с ним: глухо, неразборчиво и очень уверенно.

«Вороний король зовет меня», — подумал Дэвин и ответил:

— Прекрасная мысль!

В сад они не пошли: не сказали друг другу ни слова, просто дружно отправились в сторону ворот. В саду сейчас шатался Тернер, выискивая улики и зацепки, и Дэвину меньше всего хотелось смотреть, как он этим занимается.

— Давай сходим в Хавтаваару? — предложила Джемма. — Просто прогуляемся, посмотрим. Вроде бы там за поселком были какие-то развалины.

— Сторожевая крепость, — кивнул Дэвин.

В давние времена цепочка таких крепостей опоясывала север, словно причудливое каменное украшение, и воины в красных шлемах защищали людей от порождений тьмы, которые шли с севера, из снежных краев вечной мерзлоты, густого мрака и зеленых росчерков полярного сияния.

— Я уже была в такой, — сообщила Джемма.

Она сейчас держала Дэвина за руку, и этот жест ободрял его. Пока Джемма была рядом, тьма отступала и голос Вороньего короля становился тише.

— Когда это? — удивился Дэвин.

— В детстве, — сказала Джемма, и Дэвину показалось, что ей неприятно вспоминать об этом. — Отец ездил на север и брал меня с собой. И однажды мы с ним забрались в развалины сторожевой башни. Там уже не поймешь, где и что было, просто лежат огромные каменные глыбы, заросшие кустами. Я нашла среди камней монетку. Серебряная, с одной стороны осьминог, с другой корона.

— Надо же, — усмехнулся Дэвин. — Сарварийский дублон! Далеко же его занесло с юга!

Он вдруг увидел ту башню так отчетливо, словно стоял среди развалин, а не шел по дороге к поселку. Развалины заросли травой и кустарником, но от них по-прежнему веяло такой силой и мощью, таким величием, что душа начинала трепетать от восторга и волосы шевелились на голове. Это было место древних легенд и могучих героев, место, где побеждали чудовищ и устанавливали власть человека.

Зачем Эдвин Эвилет туда забрался? Что ему было нужно на самом деле? Он ведь ехал в такую даль не просто ради того, чтобы прогуляться и поесть клюквы.

— На самом деле я никогда не размышляла зачем, — ответила Джемма, и Дэвин понял, что задумался и задал вопрос вслух. — Просто интересно. Там было очень красиво, отец весь день просидел на каком-то валуне. — Она улыбнулась так, словно ее воспоминания были светлыми и несли чистую, детскую радость. — Я играла рядом, и в какой-то момент он показался мне мудрым волшебником из книги.

Некоторое время они шли молча, а потом Джемма сказала:

— Я до сих пор удивляюсь тому, что его здесь уважают. Что тогда все разошлись сразу же, как только узнали мою фамилию.