Принц
Шрифт:
– На этот раз я звоню не по этому.
– Уверена?
– Неа. Ты никогда не говорил мне, что твои родители думают о моем визите в гости.
Нора включила поворотник, когда они повернули на съезд с 81.
– Они нормально относятся к моим гостям. Многие из моих друзей по колледжу приезжали на лето.
Нора поджала губы. Не будь Уесли в желтом Шелби Мустанге на две машины впереди нее, она бы смутила его своим взглядом.
– Хороший уход от ответа, малой.
– Все нормально.
Он рассмеялся, и Нора не смогла удержаться от
– Серьезно, Нор. Мои родители приятные люди. Им нравятся все мои друзья.
– Друзья. Ладно. Давай начнем с того, что представимся друзьями. Давай потренируемся. Ты скажешь: - Мaмаша, папаша…
– Ты опять перепутала мою семью с Уолтонами.*
– Тссс, Джон-Бой*, мы тренируемся. Ты говоришь им «Мама, папа, это моя подруга Нора. Я раньше работал ее личным помощником в Йорке. Она приехала погостить и не собирается доставлять вам никаких хлопот».
– Я не смогу произнести это с невозмутимым видом.
– Поэтому мы и практикуемся, Ваше Высочество.
Уесли застонал, и теперь настала очередь Норы смеяться над ним.
– Ты никогда не прекратишь это, верно?
Нора представила, как малой потирает лоб в умилительном разочаровании.
– Мне нравится это твое «Принц Кентукки». Очень сексуальный титул.
– Один глупый журналист назвал меня так в одной статье три года назад.
– Ага, в статье о том, как вы с принцем Гарри тусуетесь на Кентукки Дерби. С ума сойти, неужели он сейчас такой секси. Можешь подкинуть мне его номерок?
– Мы не общаемся с ним.
– Так значит, если ты принц Кентукки, - продолжала Нора, не желая упускать нить разговора, который заставлял Уесли быть таким восхитительно смущенным, - кто же принцесса? Ты обязан жениться на дочери губернатора или что-то в этом роде?
– Боже, надеюсь, что нет.
– Что? Разве она собака?
– Она очень милая девятилетняя девочка, - сказал Уесли. На небосклоне показались первые звезды. Такими темпами, они доберутся до дома Уеса только в течение часа.
– Она так же приходится мне кузиной.
Теперь застонала Нора. Конечно, Уесли не может быть просто сыном богатых фермеров, занимающихся разведением лошадей. Он должен быть еще связан с губернатором, ко всему прочему. Ее бедный, с первого взгляда, стажер, не имеющий ни денег, ни связей, ничего... что еще она о нем не знала?
– Эй. Ты ведь знаешь, что говорят про Кентукки?
– Ты отвратительная.
– Твоя правда. Но еще я люблю побеждать.
Нора нажала на педаль газа и обогнала Мустанг Уесли. Тому видимо не понравилось, как лихо она его обставила на его же территории; посмотрев в зеркало заднего вида, Нора увидела, что машина Уесли ускорилась.
– Не волнуйся, малой. Я понятия не имею, куда еду. Ты обязательно победишь в этой… ох, срань Господня. Это был
Нора вытянула шею, чтобы посмотреть на здание с башенками, которое они проехали.
– Нет. Вроде того. Теперь это отель. Но когда-то был замком. Какой-то сумасшедший построил его для своей жены много лет назад. Ее мечтой было жить в замке. Но ей так и не удалось ее осуществить.
Нора нахмурилась.
– Это печально. Она умерла, прежде чем его достроили?
– Неа. Они развелись.
Смеясь, Нора оглянулась еще раз на замок, представлявший собой странное зрелище посреди россыпи мятлика лугового.
– Женщины. Иногда им просто невозможно угодить. Я думаю, что осталась бы замужем за парнем, который построил бы мне замок. Особенно, если он симпатичный.
Нора услышала, как Уесли тихо засмеялся на другом конце линии. Она не была уверена, слышала когда-нибудь раньше, чтобы его смех был таким. Каким-то гортанным, дерзким и чрезмерно сексуальным.
– Подожди, ты еще не видела мой дворец.
– Мы уже на месте?
– спросила она, когда они завершили разговор.
Нора следовала за задними фарами Уесли всю дорогу до города под названием Версайллес*, который он произносил как Версалес. Они свернули на темную извилистую дорогу и значительно замедлились. Во время всего пути Нора пыталась заставить себя успокоиться. Все будет в порядке. Все будет прекрасно. Она снова со своим Уесли.
У нее было лето, смириться с тем, что ей придется жить без Уесли, что она не может быть одновременно собственностью и его и Сорена. Жизнь с Сореном почти все время казалась красивой клеткой, клеткой, которую она выбрала, клеткой, которую она никогда не покинет. Только отсутствие Уесли заставляло чувствовать себя в ней как в тюрьме, а не во дворце...
– Ох, нихрена себе, - выдохнула Нора.
– Да это же чертов дворец.
Перед ее глазами предстал, сияя, словно елка в Рокфеллер-центре, самый большой гребаный дом, который она когда-либо видела в своей жизни. Трехэтажный городской особняк Кингсли, поместье Гриффина, даже Нью-Гемпширский особняк отца Сорена, все они выглядели как дачные домики или ранчо в сравнении с величественным, цвета слоновой кости зданием перед ней. Она насчитала не менее двадцати восьми окон только на фасаде. Окна, двери, балконы… в долине реки Рейн в Европе, она видела дворцы поменьше, дворцы, в которых жила настоящая Европейская аристократия, а не только потомственная американская элита.
Уесли въехал на вымощенную круглым булыжником подъездную дорожку и выключил двигатель. Нора последовала его примеру. Она надеялась, что сейчас достаточно поздно и снаружи не будет никого, кто мог бы стать свидетелем ее глаза-на-выкате-и-челюсть-на-полу реакции на дом Уесли.
Выйдя из машины, она чуть не упала, споткнувшись о трещину в камне. Уесли подхватил ее и прижал к себе.
– Я специально споткнулась, чтобы ты бы поймал меня, - солгала она, обнимая его руками.
– Я специально сделал здесь трещину, так чтобы ты споткнулась.