Принца нет. Я за него!
Шрифт:
Я даже слюной подавилась на полуслове. На моем месте расположился Фей в человеческом обличье, обнимая мою подушку и коварно улыбаясь. Я не выдержала, залезла на кровать и прошлась по нему ногами. Он превратился в кота и ускользнул от меня.
Откашлявшись, я убрала волосы с лица, упала на кровать и снова попыталась уснуть.
– Ты никогда не пробовала спать втроем? Предлагаю попробовать! – ехидно предложил кот, потягиваясь. – Ты, я и дохлый голубь. Ты согреваешь мое тело, а голубь согревает мою душу…
Все! Мое терпение оборвалось! Я молча вскочила,
– Свободен, котишка! – надрывно крикнула я, закрывая дверь и пытаясь пальцами нащупать хлипкую щеколду. Пока я силилась ее задвинуть, я почувствовала, как меня поднимают за шкирку в воздух.
– Свободна, мышка! Спасибо, что нагрела место! Если бы «феминизм» был спортивным соревнованием, то ты бы уже целовала медальку и махала с пьедестала, – раздался язвительный голос у меня над ухом.
Дверь открылась, и я оказалась в коридоре. Нет, конечно, без отпечатка ноги на попе, но все равно в глубокой обиде. Ничего, сейчас моя очередь. Я с ноги выбила старую дверь, разъяренно влетела в комнату и увидела холмик под одеялом. Сейчас холмик станет курганчиком. Я залезла ногами на кровать и наступила на него.
– Приятно? Приятно, когда по тебе топчутся? – озверела я. Я всегда зверею, когда мне не дают нормально поспать. Кот принял человеческий облик и скинул меня.
– Вон тебе плацдарм, там и маршируй, – зевнул он с гаденькой ухмылкой, прижимая уши, а потом снова превратился в кота, которого я скинула с кровати.
– Спасибо, что нагрел! – съехидничала я, заползая под одеяло и закрывая глаза. Он снова топтался по мне, а потом перепрыгнул на подушку и стал перебирать лапами мои волосы. Я с глухим стоном накрылась одеялом с головой. Еще через минут пять я сдалась.
– Хорошо, полезай под одеяло, – с глухим стоном выдохнула я, приоткрывая ему вход. Долго упрашивать не пришлось. Кот моментально юркнул под одеяло. Я закрыла глаза, а потом поняла, что мне нагло лезут под футболку.
– Я сказала, что под одеяло, а не под футболку! – прошипела я, вытаскивая кота. Он вцепился когтями в лифчик и потянул его следом. Резинка щелкнула, но застежка не поддалась, зато лифчик съехал. Пришлось его поправлять.
– А у тебя что? Левая больше правой? – с явным интересом спросил кот, а потом успокоился и просто лег рядом. Я лежала с закрытыми глазами и мысленно проклинала тот день, когда меня угораздило с ним связаться. Сегодняшний день. Или вчерашний. Мне уже все равно. Пришлось поджать ноги под себя и свернуться буквой «зю», чтобы не дрожать всем телом. Мышцы были напряжены, и я чувствовала, что стоит мне хоть немного расслабиться, как тут же я начинаю дрожать, как осиновый лист.
– Я требую, чтобы ты меня обняла! – заявил кот из-под одеяла, – Я, между-прочим, кот одинокой независимой женщины и веду себя соответственно! Ты просто обязана меня обнимать!
– Я тебе сейчас волшебную палочку оторву и хвост на палец накручу! – процедила я, сквозь зубы, понимая, что он от меня не отстанет. – Ладно, хорошо, обниму. Но только при условии, что
Я сгребла котишку в охапку и прижала к груди. Он вроде бы притих. Я даже проверила, дышит ли он или нет, а то мало ли вдруг переусердствовала? Дышит.
Я выдохнула с облегчением и закрыла глаза. Черт, как же мне холодно… Я немного подрожала и уснула. Снилось мне, что прислонилась к чему-то большому и теплому. Мне было тепло и уютно. А это что-то большое и теплое прижимает меня к себе, нежно обнимая.
Утром меня ждала абсолютная чистота, завтрак в виде овсянки, кубышки молока и куска свежего хлеба. И все? А где же лобстеры? Омары? Где роскошные яства? Где окорок, черт возьми? Я так не играю! Мы вчера оттяпали половину королевства! Этот плевок овсянки, размазанный по тарелке – все, что я заслужила?
Я поела и снова завалилась спать. Внезапно я почувствовала, как кто-то осторожно вытащил из под одеяла мою руку, засунул в нее перо, а потом принялся водить моей рукой воздухе.
– Ты что творишь? – возмутилась я, подскакивая с места и бросая перо.
– Заявку подписываю. Собирайся. Сейчас ее одобрят! – усмехнулся Фей, любуясь моей корявой росписью.
– Какую заявку? – зевнула я, протирая глаза. – Я что? Мальчик по вызову? Я что каждый день работать должна?
Крестный не ответил. Вместо этого он поддел хвостом мой, удивительно, но чистый камзол и бросил его мне на кровать.
– Пять минут на сборы! Пока горит спичка, – усмехнулся он, видя, что я смотрю на него с плохо скрываемой ненавистью. Именно таким взглядом провожают рабы, вкалывающие на плантации, своего любимого хозяина, который удаляется в свое роскошное поместье, чтобы как следует отдохнуть после изнурительной прогулки по собственным владениям.
– А, может, лучше свечка? Большая, толстая свеча! – проворчала я, чувствуя, как меня сгребают с кровати, ставят на ноги, цепляют на голову корону и вручают камзол. Фей исчез. А через пять минут снова появился.
– Одобрили. Правда, пришлось внести деньги… Все наши деньги! – сладко заметил он, глядя, как я пытаюсь попасть рукой в рукав. – Так что не подведи, принц! На кону все наши сбережения!
– Какие деньги? Я должна вносить деньги за спасение? Залог? Это какое-то издевательство! Хотя нет! Это – надувательство! Лохотрон, – выругалась я, застегивая пуговицы. – Тем более, я думала для начала искупаться…
– Искупаешься, – многозначительно заметил Фей, разворачивая какую-то бумажку. – Итак, злой волшебник превратил принцессу в лебедя. Ее родители обещают полцарства, половину казны и крылышко… тьфу ты… руку принцессы. В случае освобождения залог вернут. Я об это позабочусь. Поэтому давай, принц, скачи навстречу славе!
***
Энцефалит медленно чавкал копытами по какому-то болоту. Чаф-чаф. Гримпенская трясина или среднерусская возвышенность радовала душу законченного пессимиста красотой своих унылых пейзажей. Не хватало только протяжного собачьего воя и невозмутимого Дуремара с сачком. Надеюсь, что запах овсянки не привлечет собаку Баскервилей.