Принцесса дачного поселка

Балашина Лана

– Ты-то чего такая сердитая?

– Я вовсе не сердитая.

– Ну да. Сковородки у тебя летают почище, чем у твоей любимой Юли Высоцкой в ее кулинарной передаче.

Я громко сказала:

– Если честно, я считаю, что ты не должен был так давить на него. Тем более, в моем присутствии.

Сергей опустил руки, правда, от меня не отошел.

– Тебе его жалко?

Я повернулась, обняла за шею и прижалась к нему.

– Конечно, я ему очень сочувствую. Ты даже не можешь представить себе, кем для него был отец. И семья,

как много значила для него семья. Все это рухнуло в одночасье, а тут еще мы с неуместным расследованием.

Сергей помолчал, а потом сказал сердито:

– Я рад, что ты хотя бы сказала "мы", а не "ты". Мне нет никакого дела до того, что происходит за границами забора дачи. Поверь, я так к этому и относился, пока это не стало напрямую касаться тебя. Неужели ты не понимаешь, что сегодня ночью просто счастливая случайность спасла нас от беды? И какова вероятность, что эта попытка была последней? Можешь считать меня трусом, но я страшно боюсь за тебя и детей.
– Он погладил мои волосы и вздохнул: - И самое неприятное: наш завтрашний отъезд отнюдь не является гарантией того, что вся эта история закончится.

Я прислушалась к стуку его сердца, обняла его и прижалась к нему грудью, ногами.

Сергей все еще сердито посмотрел на меня:

– Слушай, я говорю тебе очень серьезные вещи, а ты подлизываешься, что ли?

– Ага. Не могу стоять вот так близко к тебе.
– Я горестно вздохнула.
– У меня почему-то от этого щекотно под коленками.

Он все еще недоверчиво посмотрел мне в глаза, но я уже почувствовала, как тяжело стукнуло его сердце, и подняла голову, подставляя шею поцелуям.

Обед несколько задержался, зато мы как раз садились за стол, когда появился Анатолий.

– Что, есть новости о парне?
– сразу догадался Сергей.

Анатолий кивнул.

– Мы нашли его, через бабу одну. С мужем ее он дружил с детства, только тот помер недавно. Как выяснилось, наш герой ей помогал деньгами, и заказ поэтому взял. Я так думаю, ночью он должен был пронаблюдать, сядете ли вы в машину, а там увидел и узнал меня. Ну и понял, что не туда полез. В общем, рано утром он заскочил к ней, оставил деньги, ровно десять тысяч зеленых. Сказал, что серьезным людям дорогу перешел, теперь ему тут и вовсе жизни не будет, и что уезжает надолго. Просил дать ему ключи от машины. Развалюха жуткая, но руки у него, и правда, золотые. В основном он с ней и возился, пока друг жив был. Она ключи дала. Только не уехал он никуда. Видно, в гараже нашел заначку, от друга оставшуюся, и не удержался. Там мои парни его и нашли.

Я с ужасом спросила:

– Умер?

Анатолий поморщился и сказал:

– Живой. Ребята его сразу в больницу доставили. Только, похоже, поздно: врач говорит, что, даже если и придет в себя, навряд ли что расскажет.

– А девчонку эту расспросить не пробовали?

– Куда там. Она с парнями моими была, когда нашли его. Ей в больнице тоже укололи что-то,

да она и не знает ничего, говорит, давно не виделась. А беседовать с ним и вовсе затруднительно было: он по жизни заикался очень сильно, так что особой разговорчивостью и раньше не отличался.

Почему-то стало ужасно жалко эту девчонку, так, что я даже отвернулась.

Анатолий покосился на меня, сказал:

– Муж ее после Чечни в 98-м вернулся, да так и не пришел в себя. Без дури жить он уже не смог. Я ребятам велел, чтобы они ей визитку мою оставили, помогу с работой, в квартире ремонт сделаем, детей в садик устрою.

Поднялась, сказала:

– Пойду, поставлю в духовку курицу и заведу тесто на пирожки. И собираться уже буду, часов в пять, наверно, поднимемся, так я лучше с вечера все уложу.

Из кухни я услышала голос Анатолия:

– Как она? Переживает?

И ответ Сергея:

– Уже лучше. Скорее бы увезти ее подальше от всего этого.

Я поднялась наверх, укладывать вещи перед отъездом. Вечером обещали заехать Слава с Наташей, времени на сборы уже не будет.

Упаковала сумки, оставив только вещи, необходимые в дороге. Разложила в комнатах все по местам, расставила безделушки. Постояла в кабинете перед портретом родителей. Мне показалось, что половицы одобрительно поскрипывают в такт моим шагам.

Здесь меня и застали дети.

Они с шумом ввалились в комнату, Данька сразу заныл:

– Ты зачем мне свитер оставила? Я же запарюсь!

Саша внимательно посмотрела на меня, сердито ему сказала:

– Данька, будет жарко - снимешь. Все-таки ночью выезжаем.

Я благодарно посмотрела на нее, потому что моих сил не хватило бы на то, чтобы спорить с вредным мальчишкой.

Саша предложила:

– Может, тебе помочь?

Мы вместе с ней упаковали оставшиеся вещи.

Неожиданно Саша сказала:

– Мы сейчас Милочку видели, она такая гордая, говорит, что мама уезжает жить в Англию, и ее с собой берет. Конечно, это круто.

Данька влез:

– А что, можно на всю жизнь куда-нибудь уехать? Или это типа в отпуск?

Я машинально заметила:

– Дань, не надо говорить это дурацкое слово!
– Потом вздохнула.
– Наверное, можно и на всю жизнь. Иногда люди устают друг от друга, а поживут врозь, и все снова налаживается.

Саша сказала:

– Их бабушке стало лучше. Она сегодня даже к чаю спустилась. Нас Ольга Алексеевна на радостях булками угостила.

Данька фыркнул:

– А Милка от булки отказалась, вот ломака! Конечно, вишневые сухарики гораздо лучше, но булка тоже была вкусная. С изюмом!

Данька у нас известный сладкоежка. Я вспомнила, что хотела уточнить рецепт сухариков у поварихи Тобольцевых, и спустилась на веранду.

Анатолий и Сергей курили, сидя в плетеных креслах.

– Ты куда?
– хором спросили они, видя, что я направляюсь к калитке.