Принцесса для психолога
Шрифт:
Глава 7 Серебряная пуговица
Поселили его в "Пестром Доме" — флигеле в глубине парка, больше похожего на лес. "Пестрым" дом назывался за то, что фасад его напоминал перепелиное яйцо. Мастера выложили его разноцветными камнями, не заморачиваясь с подбором расцветки. Как ни странно, получилось красиво.
От флигеля до парадных ворот резиденции можно было проехать на лошадях (почти три километра, и конюшня была, в ней даже кто-то ржал). Но с лошадьми у Руслана не срослось. Не смотря на повальную моду на верховую езду, он к этой лиге
Поэтому шли пешком, быстро и напрямик, игнорируя тропки. И вышли прямо к крыльцу.
Двери сторожили два парня в сером, с хорошей военной выправкой. Телохранителя они пропустили, даже документов не проверили. А вот Руслана не только обыскали, но и провели по всему телу странным широким браслетом. Что искали? Сказали бы, может, он и сам отдал. Но, поскольку того, чего он напряженно ждал, не последовало, Руслан сделал вывод, что находится на привилегированном положении.
Потому что не обнаружить его маленький секрет эти ребята не могли — слишком профессионально действовали. Значит — получено разрешение. Но от кого? Неужели от Алеты?
После кровати и спальни зал для "малых" дневных приемов императрицы вообще не впечатлил. Ну, огромный — и что? Юсуповский дворец в Петербурге был меньше, но поражал сильнее — тут тебе и пологая мраморная лестница, и перила с балясинами, и высоченный потолок, изуделанный лепниной почище, чем памятники — голубиной радостью, и хрустальные люстры размером с колесо от карьерного самосвала. Лепота!
Резиденция Рамера Девятого поражала суровым аскетизмом и… чистотой. Руслан, наслышанный о средневековых нравах, был готов к гнилой соломе на полу, блохам и нечистотам. Но, вопреки мрачным ожиданиям, дворец был сверху до низу словно с "Протером" отдраен. Даже пахло в нем приятно: свежестью, лесом, цветами.
Сам зал был очень южным: теплые кремовые шторы, стены цвета какао и шоколадная обивка диванов. В больших напольных вазах — незнаковые цветы на длинных стеблях.
Руслан огляделся и еще раз порадовался тому, что настоял на мимикрии под местного: здесь было человек двести и все при параде: ордена и ленты на мужчинах, бриллианты и цветы на дамах, высокие прически, "протокольные", абсолютно неискренние улыбки и поклоны, отрепетированные перед зеркалом до миллиметра. Даже не "сливки" местного общества, а пастеризованное молоко.
Телохранитель лавировал среди этого сияющего моря совершенно индифферентно, как кот, попавший в гостиную: хвастайтесь перьями друг перед другом сколько хотите, а подушка все равно будет моя.
— Фиольского?
— А это что за зверь?
— Вино. Хорошее. Сладкое.
— Не люблю сладкое, — поморщился Руслан.
— Еще один любитель желтой кислятины на мою голову, — расстроился Шура, но тут же улыбнулся, — вот и отлично, будем пить вместе с Нашей Светлостью, мне больше достанется. Что? Я — большой, мне нужно много. На массу тела. Хотя… На милорда как посмотришь, так и моргнешь — здесь или мерещится, а Шарди можно ведрами вливать — как с гуся!
— Толерантность, — кивнул Руслан, — высокая устойчивость к спиртному. Между прочим — прямой путь к алкоголизму.
— Вся наша жизнь — прямой путь в ту сторону, — философски заметил
— И с удовольствием, — согласился Руслан, принимая бокал "желтой кислятины". По вкусу это оказался очень неплохой херес, чуть более крепкий, чем ожидалось, но с приятной кислинкой и ярким ореховым послевкусием. Если это именно то вино, которое, по словам Шуры, очень любил неведомый милорд, то спиваться им — одно удовольствие, и, пожалуй, Руслан бы не отказался составить Светлости компанию за столом… хотя, интересно, а он "рылом вышел", чтобы пить с милордами?
Озвучить свои сомнения он не успел — появилась хозяйка приема и народ немедленно потянуло к ней, как гвозди к магниту.
Руслан смотрел во все глаза с непонятной самому жаждой. Золотая Богиня шла, чуть придерживая тонкой рукой в шелковой перчатке юбку из тех, у которых психолог подозревал вшитый внутрь хула-хуп. Или — парочку. Высоко взбитые волосы делали тонкую шею какой-то запредельно хрупкой и беззащитной, не помогал даже массивный воротник.
Улыбалась. При всей манерности, улыбка Алеты была просто невозможно искренней. Руслан немедленно сообразил, кого из гостей здесь видеть рады, кого — не слишком, а кого с трудом терпят — живое лицо Богини читалось как блок новостей: "коротко о главном".
Вот как с таким лицом — в политику? Съедят — и не подавятся. Да и съели, судя по тому, что он видел два года назад…
Но, кажется, с ней действительно все хорошо. Цвет лица вполне здоровый и это не ухищрения визажиста. Милостивые кивки-приветствия уверены и плавны, глаза поблескивают в тон меланжевым витражам. И это сияние южной розы, пережившей зиму и снова цветущей — назло холоду… Жива, девочка! А тот, кто с ней сотворил такое, уже благополучно прописан в ад — и это лучшая новость за два года. Жаль только, что не получилось своей рукой дряни голову оторвать.
Руслан засмотрелся так, что не успел отступить вместе со всей толпой — и вдруг оказался напротив Алеты. Почти — рядом. Глаза в глаза. Зеленые звезды скользнули по нему удивленно, но не гневно. Кажется, у нее хорошее настроение?
Узнает? Нет? Но ему и в голову не пришло обидеться или расстроиться — на кого, господи?! Женщина тогда от боли себя не помнила, ей еще запоминать каких-то левых мужиков! Здорова — и хвала небесам.
Наступившей вокруг тишины он сперва не услышал и не почувствовал. А когда сообразил… улыбнулся виновато — но без вины и склонился в отрепетированном утром приветствии.
— Благословение Неба, — мягким, обволакивающим голосом произнесла она, — Рада вас видеть у себя в гостях. Мы ведь еще поговорим?
— Безусловно, ваше императорское величество. Если я лишусь языка от восторга, то буду писать в блокноте, — вылетело у него раньше, чем включились мозги.
Краем глаза он заметил Шуру с выражением веселого безнадежного ужаса на лице.
Алета со свитой прошла мимо, кивая и улыбаясь не как заводная кукла, а как солнце, которое светит и императору — и коту. Гвозди потянулись за своим магнитом, обходя Руслана кто по широкой дуге, кто по узкой. А кое-кто прошелся почти по ногам, больно толкнув локтем.