Принцесса для психолога
Шрифт:
— Хотел бы я знать, кто тебе так удачно подобрал поручителя. Дашшше сквозь стены я чувствую его направляющую руку. Больше никто не смеет… играть так дерзко… Твое слово, юный маг… Этот вексель меня устроит…
Рами склонил голову на бок, внимательно глядя на Змея.
— Слово… что передашшшь своему поручителю то, ш-ш-што я тебе сейчас скажу…
— Слушаю.
— Слово принца…
— Перед тем, как взять камень — обязательно. Если я решу взять белый. Что я должен передать Марку.
— Любовь открывает
— И только? Странная цена. Это же просто поговорка, ее знают все.
— Ты передаш-ш-ш-шь не сейчас… позже… когда его с головой затопит чернейш-ш-шее отчаяние. Слово?
Рами отчаянно искал подвох. Так отчаянно, что даже вспотел — и заметил это, только когда холодная соленая капля сорвалась с кончика носа. Нелегкое это дело оказалось — говорить с богом.
— Что-то тут не так, — он качнул головой, — пожалуй, я все же рискну пойти по стопам Эшери.
И протянул руку к красному камню.
Змей словно выстрелил в потолок и на мгновение рассыпался искрами — щепки затрещали, дым стал чернее.
— Это же всего лишшшь пословица… Ее знают все…
"Не бери камень, пока не поймешь, к какому решению тебя подталкивает это существо…" — негромкий и спокойный голос Марка прозвучал так близко, что Рами чуть не обернулся, посмотреть, не стоит ли поручитель рядом.
Хотя и знал совершенно точно, что, пока он не возьмет в руку один из камней, двери не откроются.
…Да Змею без разницы, вообще, останется ли Рами магом, — понял вдруг принц, — но для него почему-то очень важен Марк. И дурацкая пословица, которую стратег должен услышать не когда-нибудь, а "в момент чернейшего отчаяния".
Фантазия у принца была богатая, но представить Марка в отчаянии, да еще чернейшем… Перед этим она пасовала.
— Ты предвидишь будущее?
— Да, отрок, — просто ответил Змей. Без своего характерного шипения, к которому Рами уже привык и даже стал находить обаятельным. — Что ты хочешь узнать? Один вопрос — один ответ.
— Лимиты? — фыркнул принц.
— О будущем нельзя знать тому, кто его творит. Но если совсем чуть-чуть — то можно.
— Что будет, если я возьму красный камень?
— Мир изменится.
Взгляд кобальтовых глаз был выматывающим настолько, что Рами почувствовал — еще минута и он позорно упадет в обморок. Он торопливо развернул подарок Марка и сунул за щеку. Легче стало сразу, просто от одного вкуса — горько сладкого, маслянистого. А еще — от воспоминаний о кайорских пещерах. Тогда юному принцу все это казалось отличным приключением. И только месяцы спустя дошло — опасность была смертельной и спаслись они то ли благословением Гуадлаахе, то ли гением стратега, то ли просто — чудом.
Иногда чудеса случаются.
— Показать можешь? Как изменится мир? — мягко попросил он, неосознанно копируя интонации маршала Монтреза. Это была та самая мягкость,
— Ссс-сс… — просвистел Змей, — вот голос, которому я никогда не мог противиться… Он из меня веревки крутит…
— Не переживай, — весело подмигнул принц, подкрепившийся шоколадом, — Ты в хорошей, а, главное — большой компании. Он их из всех крутит. Право, не представляю, зачем ему столько веревок? Ты не в курсе?
— Это второй вопрос, — мгновенно среагировал Змей.
— Пошутил, — отмотался Рами, — дурацкая шутка, извини.
— Смотри… принц… наследник. Но, лучше бы тебе поверить мне на слово. Это не самое приятное зрелищшше…
Рами не было долго. Очень долго. Марк был терпелив, но когда почти вытекла вода во второй клепсидре, он встал и сделал несколько шагов по коридору.
Ему в свое время понадобилось мгновение, чтобы взять белый камень и шагнуть к дверям с осознанием того, что свершилось все, чего он страстно желал.
Это был выбор, сделанный не умом. Сердцем. Не взвешенный, не просчитанный. Как кольцо для Маргариты. Как решение выйти на магическую дуэль с князем Гевором, вместо Эшери. Как та ночь у костра в лесу, единственная ночь с Алетой, первая и последняя.
Когда грохот сердца, слетевшего с тормоза, полностью забивает голос разума — это плохо. Но иногда с этим просто ничего не поделаешь — остается только матерно ругаться и разгребать последствия.
А то, что мальчик там так долго это, пожалуй, хороший признак. Значит, он все же включил мозги. Помоги ему Небо и, как говорила Маргарита — гены?
Ток горячего воздуха и запах дыма коснулся его ноздрей. Марк стремительно развернулся. Принц стоял в дверях бледный, даже сероватый — как кусок льна. Под глазами темнели круги. Черты лица заострились и сделали его до ужаса похожим не на Марка, а на Рамера Девятого. Волосы слиплись от пота и… Бездна! Марк сначала даже не поверил себе, решил — пыль или паутина. Но, присмотревшись, убедился: все так и есть. У левого виска двенадцатилетнего мальчика жестоко и неправильно серебрились несколько совершенно седых волос.
…Кому много дано, с того много и спросится!
Марк шагнул вперед и сгреб принца в охапку.
— Ты как? — шепнул он.
— Мрак! — принц содрогнулся. — Как Эшери мог с ним торговаться, вообще?
— Демоны знают. Эшери все может. С этим нужно просто смириться. И постараться не завидовать.
Рами поднял руку, сжатую в кулак. Пальцы тоже были белыми и тихонько дрожали. Винкер осторожно взял его кулак в ладони и понял, что тот еле-еле помещается. Не говоря ни слова он начал растирать пальцы, запястье, предплечье.