Принцесса для психолога

Матуш Татьяна

… И ведь не поспоришь!

— Здесь раньше бушевала великая битва, — рассказывал Нари, разделывая пальцами и обгрызая выловленную в реке рыбу. Сырую, естественно. Психолог с лисой не отставали, разве что Бантик управлялась быстрее, потому что не переживала на счет костей. Острые белые зубки мололи все. Лиса заправлялась добросовестно и ответственно, за себя и за "своего" человека.

Руслана такое меню тоже не смущало. Оно, конечно, речная рыба — штука опасная: глисты, бактерии. Но, во-первых, принц избавил ее от чешуи, жабр и потрохов, во-вторых, вода в

речке была такой хрустально чистой, что спрашивать за экологию было даже где-то неловко. А, в-третьих, голодать тем более не полезно для здоровья, особенно на холоде.

Сварить? Котла с собой не тащили. Можно было, конечно, заморочиться и поджарить на палочках, но это спускаться и выходить наружу, на холод, собирать сухие ветки, добывать огонь… На сон потом останется часа три, оно кому-нибудь надо? Вот кому надо, тот и путь шурует, а ему и суши пойдет, с дорогой душой.

На Филиппинах какую только дрянь в рот не тянул, включая червей. Ничего — жив и даже здоров, а черви те уже давно переварились.

— Что за битва, — поинтересовался Руслан с ленивым любопытством, присущим только тому, кто очень плотно и вкусно поел, сильно устал, но жаждет на ночь порцию духовной пищи. Желательно полегче. Сказки народов мира — самое оно.

— Герой Иру бился насмерть со злым духом Хоа — Гота. Земля горела. Камни разлетались так, что некоторые потом находили на соседних островах. Огненная река затопила прекрасный дворец Иру вместе со всеми домочадцами и слугами…

— Тоже… альтернативно одаренными были, — понимающе кивнул Руслан.

Нари вскинулся:

— Это мой великий предок!

— Вот верю. Сразу и навсегда. Вы похожи. Про лицо не знаю, а психотип — один в один.

— Злой ты, Русла… — Нари вздохнул, но к чему относился этот вздох, к ехидству попутчика или к тому, что рыба кончилась — непонятно.

Рыбу, кстати, специально не ловили — принц просто зачерпнул в одном месте платком раз, да второй — и получился ужин. Большую часть которого они, не сговариваясь, скормили Бантику.

— Я, вообще, зверь, — зевнул психолог, — ты первым сторожишь или я?

— Банти посторожит, — легкомысленно отмахнулся принц.

— Да она спит уже без задних лап!

— Она вполуха спит. Видишь, глаза закрыты, а ухо развернуто куда нужно. Внутрь горы. Если что и вылезет на нас, то только оттуда.

— Думаешь, догадается нас разбудить?

— Не важно. Если Банти забеспокоится, я сам проснусь.

Верилось в это слабо, но в то, что принц научился хорошо и убедительно врать, не верилось вообще.

Успокоив себя таким образом, Руслан расстелил плащ, сунул под голову котомку, тем же плащом закрылся — покрой и величина вполне позволяли. И уснул с какой-то пугающей скоростью. То ли воздух тут был таким, то ли ухайдакался психолог мало не насмерть.

Хотя… Дома он тоже частенько работал как китаец, по двенадцать — четырнадцать часов в сутки, но бессонница в последнее время стала его постоянной спутницей.

Наверное, все-таки воздух. Больше нечему.

Руслан проснулся сразу, будто кто его толкнул. Сознание было

абсолютно ясным, кристально чистым, как та безымянная речка и орало пожарной сиреной.

В тоннеле было темно, как в гробу, но два ярких желтых фонаря между растопыренных ушей горели вполне отчетливо. Лиса тоже не спала.

— Нари!

Ни звука, ни движения. Вот ведь… часовой на посту. Нет слов, одни маты. Психолог протянул руку, чтобы как следует встряхнуть принца.

Банти предостерегающе, тонко зарычала.

— Что случилось? — спросил парень, рывком садясь.

— Сейчас тряхнет, — с абсолютной уверенностью ответил Руслан.

— Откуда знаешь?

— Филиппинский рефлекс, — буркнул психолог. Но, получив в ответ порцию осуждающей тишины, неохотно пояснил. — Там, где я… путешествовал, довольно долго, несколько лет — землю трясет здорово и часто. Пару раз в месяц — железно, а то и больше. Правда, толчки не сильные, но мы, люди, такие твари… Организм у нас обучаемый. Я просыпаюсь за пять минут до толчка. Давай-ка вещи соберем и, я не знаю, Бантика в мешок, что ли, посадим.

— Ты что, Русла? Она и так не отстанет!

— Сто процентов, — хмыкнул психолог, — как бы вперед не удрала, ищи ее потом по всему острову.

— Сини сами приходят, — возразил принц. Но как-то не слишком уверенно. Похоже, вспомнил, как один такой карлсон улетел. Тоже обещал вернуться, да вот, видно, не судьба.

В мешок лиса пошла неохотно, но Нари ворковал убедительно. Таким голосом, да с такими интонациями девушек уговаривать — вот точно ни одна бы не отказала. Бантик тоже не отказала, и вскоре уже сидела в заплечном мешке принца, высунув голову наружу, с таким выражением на морде, словно совершает громадную ошибку. В темных глазах светилась вся вековая скорбь еврейского народа.

Тени от фонаря были длинными и вытягивались аж до следующего поворота.

— Что теперь? — спросил принц, — назад?

— Теперь ждем… немного.

Долго ждать не потребовалось. Земля под ними шевельнулась, словно живая. Мгновенное головокружение заставило психолога ухватиться за Нари.

Принц на ногах устоял.

— Надо же, — сказал он, — а я тебе и не поверил. Думал — шутишь.

— Ага, любимая шутка у меня такая — тридцать с гаком километров по пересеченке прочесать, а потом ночью проснуться и юморить, — съязвил Руслан, вслушиваясь в отдаленный грохот. — Сейчас еще трясти будет.

— Гора просыпается? — принц старался выглядеть спокойно, но глаза — по полтиннику и крупные капли пота на лбу были красноречивее слов.

— Черт знает, — откровенно сказал Руслан, — не похоже. Слабовато так-то. Два — три балла, может, четыре, без приборов хрен скажешь.

— Не понимаю, — тихо сказал Нари.

— Да я сам больше выпендриваюсь, чем понимаю. Я же тебе говорил, что в вулканах не разбираюсь. Не моя специальность. Но вот такое ощущение, что земля из под ног выворачивается — оно возникает от того, что подземные газы снизу давят. И это до хрена опасно. В общем, времени у нас, похоже, еще меньше, чем мы с тобой думали.