Принцесса и Ястреб
Шрифт:
– Придурок, – сказала Моника, закрыв сыну уши. – Как есть, придурочный автослесарь. И зачем я за тебя вышла замуж?
– Наверное, потому что залетела. Ай! Хавьер, твоя дочь меня бьет.
– Моя жена меня тоже бьет. Такова наша участь, несчастных подкаблучников.
– Ой, ну лучше так, чем заниматься йоооогой, – удачно сострил Джейме, и мужики снова заржали.
– Видишь, видишь? А я что тебе говорила? – накинулась я на Хавьера. – Моника, я ему тыщу лет твержу, давай, мол, заниматься, пока песок не посыпался с тебя, а он:
– …с гадским пивом….
– …и ехидно комментирует…
– …и Нокс бегает и повторяет за ним…
– … и еще смеется! – в унисон закончили мы с Моникой и посмотрели на причины всех своих бед.
– Трындец нам, старик – резюмировал Хавьер, и Нокс радостно подхватил:
– Твынцец, твындец!
– Ну, в общем мы, как обычно – подвела итог беседе Моника. – Все хорошо, и периодически мы даже любим друг друга. В настолку вчера вот играли.
– Папа выиг’лал маму, и мама плакава и звилась как маинькая – радостно сдал Нокс и Моника помрачнела. Проигрывать она не любила.
– Это было нечестно. Если бы он не перекрыл все дороги моему поезду, я бы наверняка его обставила, но он…, понимаешь, Ева, ему даже не нужно было в ту сторону!
– Ну а как по-другому? Смысл тогда играть, паровозики просто выставлять? Давай тогда в следующий раз кукол будем наряжать!
– Ой, все! Закрыли вопрос! Ева, папа, люблю вас! Нокс, помаши дедушке и бабушке!
– Пока-пока, – послушно помахал рукой мальчик, и они отключились.
Мы с Хавьером посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Они невыносимы, правда?
– Да уж, в своем репертуаре. Представляешь, если мы были сейчас у них? Шум, гам, крики, все бы по сто раз перессорились, дети носятся под ногами, Кира отлупила Джоша, Сантьяго всех организовал играть в прятки, Мариза и Кайли украдкой курят на балконе, я шиплю, чтобы ты не спаивал Колина, Изабел комментирует, что платье на Монике слишком тесное и надо было взять на размер больше, Моника обижается, плачет и убегает, мы все дружно ее утешаем и возвращаем, и едим торт…
Мы замолчали.
– Мне не хватает этого.
– Мне тоже, дорогой.
– И меня злит, неимоверно выводит из себя, что я не могу поехать и забрать своих детей. Я скован по рукам и ногам, я бешусь! – не сдержавшись, в каком-то едином порыве Хавьер выплеснул то, что у него уже давно накипело. И только когда он это произнес, до меня наконец-то дошла истинная причина его дурного настроения и апатии. Он тоже переживал, но если я умело запихивала все тревоги на чердак своего мозга, то Хавьер крутил все в себе и наверняка прорисовал в голове всевозможные варианты от обычных до самых катастрофических. Наши дети были не с нами, и сколько бы мы не убеждали себя, что так даже лучше, что они под надежным присмотром, веселы, накормлены и гуляют на свежем воздухе, было ясно как день, что только когда наша семья снова станет целой, только когда наконец-то все будут дома, только тогда
Я не стала ему ничего отвечать – и так все было понятно. Придвинулась к нему теснее, и он со вздохом меня обнял, и так мы и сидели рядом, думая об одном и том же и молча поддерживая друг друга в своих мыслях.
Дама червей
– На колени, когда разговариваете с его высочеством! – нас с Марком бесцеремонно пихнули, и мы упали на пол перед царственными ботинками Ястреба. Он хмыкнул и вернулся обратно в кресло, видимо, решив, что оно неплохо подойдет в качестве замены трону.
–Подойдите, – кивнул он, и нас тут же подволокли к нему.
Мы стояли перед ним, руки связаны за спиной. Хотя мы были выше Ястреба, психологически это не помогало, скорее наоборот: даже сидя, он подавлял нас. Страха почему-то не было – когда я поняла в баре, что нас раскрыли, когда бежала с выпрыгивающим сердцем по ночному городу – тогда я боялась, а сейчас – нет. Все уже случилось, и теперь от нас ничего не зависело. Ну, почти ничего. Я кинула косой взгляд на Марка – догадается ли он молчать? – и тут же получила по лицу тяжелой рукой.
– Не переглядываться! Смотреть только на Принца! Говорить только, когда спросят! Ясно? – в ушах у меня звенело и казалось, что голова держится на шее как-то неровно, во рту появился неприятный привкус металла. Ни я, ни Марк – небитые, непуганые, балованные дети – не издали ни звука, ошарашенные, ошеломленные насилием. У меня достало соображения кивнуть, у Марка тоже.
– Спасибо, Ворон. Дальше я сам. – Принц снисходительно кивнул своему ищейке, и тот на шаг отступил от нас.
– Вы понимаете, в чем вас обвиняют?
– Нет.
– Да.
Марк, идиот.
Ястреб улыбнулся так весело, что у меня сжался желудок.
– Умная девочка и красивый мальчик. Начнем с мальчика. Значит, понимаешь, в чем виноват?
– Нет, сир, не понимаю.
Одумался, идиот. Да поздно.
– Запамятовал, щеночек? Хозяйка сказала голос не подавать? Значит, не знаешь. Хорошо, я освежу твою память. Марк ди Анджело и Шелена Гатинэ, вы обвиняетесь в незаконном изготовлении и распространении психотропных наркотических средств и наказанием за такое преступление является срок тюремного заключения от 10 лет до … смертной казни.
Я закусила губу. Конечно я знала, чем мы рискуем, но сейчас, слыша эти слова от представителя власти… От принца… Меня продрал мороз.
– У вас нет доказательств – выпалила я быстрее, чем Марк мог что-то ляпнуть и похоронить нас, и тут же адский огонь протянул мое тело. Я вскрикнула и упала на колени, слезы потекли из глаз. Больно, блядь, как же больно.
Меня грубо взяли за шкирку и подняли на ноги. Сфокусировав взгляд, я увидела Ворона. В его руке был хлыст, глаза горели черным дегтем.