Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2
Шрифт:
— Все можно сделать гораздо проще, — сказал Мазур, всегда помнивший хранившийся на «Ворошилове» арсенальчик, на всякий случай прихваченный для его группы. — Ваш человек, в особняке, достаточно дисциплинированный, чтобы выполнить прямой приказ?
— Будьте уверены. Проверен.
— И он определенно может расхаживать по всему дому, не вызывая подозрений — иначе зачем он вам? Так вот… У вас есть возможность вне графика вызвать его на явку, а у него возможность отлучиться — дите заболело, теща при смерти, доброжелатели настучали, что жена принимает любовника…
— Да, такой вариант предусматривался. Мало ли что…
— Вот и прекрасно, — сказал Мазур. — Ваш человек получит с полдюжины небольших цилиндриков, длиной с авторучку, разве что раза в три
— Отличная идея, — медленно проговорил Мтанга. — Ничего не имею против. Но нужно просчитывать все… Предположим, пожар пройдет успешно — а вот дальше что-то пройдет наперекосяк? И они уйдут?
— Но мы же знаем, куда они уедут, — усмехнулся Мазур. — И туда темной ночью наведаются другие люди. Которые как раз и обучены в считанные минуты управляться и с собаками, и с караульными. В два счета выдернут интересующую нас персону и растворятся в темноте, как призраки. И опять-таки, при этаком раскладе вас никто не будет подозревать, всем прекрасно известно, что у вас нет таких умельцев. Подозревать будут кого-нибудь другого — и, пока станут отрабатывать все следы — а у министра, в конце концов, нет собственной разведки, у него народец попроще — вы вполне успеете задушевно потолковать с Акинфиевым… Что скажете?
— Что мне все это чертовски нравится, — медленно протянул Мтанга. — Самое главное — ни одна скотина не усмотрит тут моего почерка, особенно при налете на загородный дом, если его все же не избежать. Но и вас заподозрят в последнюю очередь: у армейской разведки есть хорошо подготовленный спецназ, и еще в парочке контор, так что прежде чего начнут думать на своих, перебирать и вынюхивать. А у министра, вы правы, нет того, что можно назвать службой безопасности — просто охрана, для человека, занимающего такой пост, просто необходимая. Они потеряют много времени… Вот только… Надо мной, сейчас нет никаких начальников, Папа мертв, а я всегда подчинялся непосредственно ему. Будь он жив, мне непременно пришлось бы доложить и попросить санкцию…
Из чистого любопытства — благо время не поджимало — Мазур поинтересовался:
— А как вы думаете, дал бы он санкцию?
— Уверен, что да, — сказал Мтанга. — Только настоятельно бы потребовал не оставлять ни малейших следов, способных привести ко мне. Папа к ним относился без всякого почтительного трепета, он просто-напросто был реалистом и знал, что обязан с ними считаться. За мной ведь тоже шпионят, вы не можете не знать…
Мазур прекрасно знал. Парочка серьезных контор, как это водится, бдительно присматривает за Мтангой, вплоть до засылки агентов в его контору (ну, и Мтанга тоже охулки на руку не кладет). Перекрестный надзор, все шпионят за всеми, и так обстоит не только в Африке, а, пожалуй, по всему миру — с разной степенью цивилизованности, конечно, а так — житейское дело…
— Так вот, — продолжал Мтанга, — у меня, так уж сложилось, сейчас нет настоящего начальства… а вот у вас, конечно же, есть. Вы просто обязаны будете доложить. Как вы думаете, вам дадут санкцию на пожар… и особенно на визит в тот загородный дом?
Чуть подумав и решив, что не выдает ни служебных, ни военных тайн, Мазур кивнул, тщательно подбирая слова:
— Я уверен, что санкцию получу. Правда, вряд ли раньше вечера. Так что, если что-то сорвется с вашими ряжеными жандармами, и визит все же окажется необходим, его придется перенести на следующую ночь. И как следует поработать предварительно — подобные акции, чтобы они прошли идеально, требуют серьезнейшей подготовки…
— Догадываюсь, — кивнул Мтанга. —
— Ну да, — усмехнулся Мазур. — У нас в старые времена у некоторых племен был весьма своеобразный обычай. Незнакомого путника приглашали в дом, как гостя, принимали со всем радушием, укладывали спать… а вот назавтра, когда он покинет дом, бывший гостеприимный хозяин может его догнать и обобрать до нитки. Потому что он уже не гость, а прохожий…
— Вот и здесь нечто наподобие, — кивнул Мтанга без всякого удивления. — Улица — это уже не собственный особняк…
— Послушайте, полковник, — сказал Мазур. — После того, как вы обнаружили здесь Акинфиева, вам не приходило в голову…
— Что его доченька может выкинуть такой же фокус? — понятливо подхватил Мтанга, не дав Мазуру закончить. — Ну конечно же! Просто я раньше никогда не сталкивался со столь рафинированным, вот уж поистине светским методом прятаться. Раньше все было гораздо проще. Конечно, иные дурачки прятались у знакомых и любовниц, наивно полагая, что там их искать не будут — но это все был народец не столь высокого полета. Аристократия… — процедил он зло. — Это мы с вами, люди простые, думали бы в первую очередь о всяких портовых притонах, борделях, трущобных кварталах, где сам черт ногу сломит. А у них все вполне светски — один парень в «старом школьном галстуке» прячет другого, что бы тот ни натворил, — он усмехнулся. — Кажется, у вас, марксистов, это называется «классовая солидарность»? Я в свое время прочитал пару книжек о марксизме, когда они у нас завелись, марксисты ваши — нужно же знать противника. Хорошо еще, все кончилось пшиком…
— Да, — сказал Мазур. — Классовая солидарность…
— В общем, девку я ищу по тем же принципам, — сказал Мтанга. — Не всем из касты я сумел воткнуть информаторов, но их все же достаточно — и не только в этих кругах, около тех, кто пониже. И с утра отправил человека в лицей святой Женевьевы — он-то для меня не входит в число запретных объектов, разве что требуется держаться с тамошними по-джентльменски. Прошло не так уж много лет, преподавательский состав, если не считать буквально пары человек, остался прежним — место престижное, высокооплачиваемое, за него держатся… Думаю, удастся кое-что разузнать о ее ближайших подругах по лицею — и вряд ли они поголовно входят в состав касты. Бывшие лицеистки, как это частенько бывает с престижными учебными заведениями, не теряют друг друга из виду, часто общаются, у них целых два ежегодных праздника, день основания лицея и день их собственного торжественного выпуска… Короче говоря, кое-какие шансы есть… Поехали? Что нам тут торчать, вам нужно связаться с начальством, а мне — как следует подготовить завтрашнее представление. Вот только… — он бегло, цепко глянул на Мазура. — Если сорвется на улице, и будет визит… Получится так, что Акинфиев целиком окажется в вашем распоряжении…
— Подозреваете, мы его заграбастаем для себя? — усмехнулся Мазур. — И вам не отдадим?
Мтанга уклончиво ответил:
— Работа такая, собачья, нужно учитывать все возможные версии…
— Не переживайте, — сказал Мазур. — Никто не будет, я уверен, уволакивать его у вас из-под носа. Мы никак не можем провести открытый судебный процесс с кучей репортеров, а вот вам это будет нетрудно. Вы ведь этого хотите, верно?
— Безусловно, — сказал Мтанга. — На публику произведет большое впечатление, когда он — или она, или оба — будут перед камерами, присяжными и полным залом проникновенно клясться во всех грехах, называть имена и подробности… — Он улыбнулся мечтательно-хищно. — А они будут, заверяю вас… Вовсе не обязательно портить человеку внешний вид, чтобы его разговорить.