Принцесса на горошине
Шрифт:
– Конечно, есть. – Мама протянула руку через стол, чтобы коснуться меня.
А я ей подсказала:
– Думаю, ты его знаешь. Точнее, помнишь.
Её пальцы на моей руке дрогнули, а сама она непонимающе моргнула.
– Я помню?..
– Да. Дядя Гриша, папин друг. Лысовский.
Мама медленно убрала руку, улыбка на её губах несколько померкла.
– Ах да, Лысовский. – Она попыталась изобразить бодрость. – Конечно, я его помню.
– Он тебя помнит, - порадовала я её.
Мы смотрели друг другу в глаза.
– И что же он помнит?
Я легкомысленно
– Ваши с папой отношения, что он про тебя рассказывал. Как тебя любил.
– Конечно, - проговорила мама в сторону.
– Мама, а почему ты, вообще, уехала из Москвы? – неожиданно спросила Лиля. Будто этот вопрос только что пришёл ей в голову. – Осталась бы там, глядишь, и мы бы жили по-другому, а не в этом захолустье.
Мама колко глянула на младшую дочь.
– Если бы я осталась там, тебя бы и на свете не было. Так что, не задавай глупых вопросов.
Лиля тут же обиженно фыркнула.
– Подумаешь. Спросить нельзя.
Я молчала, но, наверное, чересчур красноречиво, потому что когда мама обратила ко мне взгляд, несколько стушевалась. И аккуратно проговорила:
– Твой отец, Марьяна, он был очень… категоричным человеком. Я знаю… уверена, что ты осуждаешь меня за мой отъезд, но, поверь, выбора у меня не было.
Я её выслушала, после чего очень серьёзно кивнула.
– Верю.
– Даже разговора о том, что я могу забрать тебя с собой, не велось. Саша этого бы никогда не позволил. И не позволил мне остаться.
– Почему? – опять влезла Лиля, а вот я молчала. Потому что я знала ответ, но даже не представляла, как могу его вслух озвучить. Как могу обвинить мать в измене отцу. Да и права на это, как считаю, не имею. Весь вопрос между нами стоял в том, что она уехала, оставила меня, и больше никогда не появлялась. Потому что получила за это приличную сумму денег.
Нет, у меня не хватит смелости ей это сказать.
– Я уже сказала, - с нажимом проговорила мама в ответ на вопрос младшей дочери, - мой первый муж был очень жестким, категоричным человеком. При этом гораздо старше меня. Я была совсем девчонкой, когда родилась Марьяна. Что я могла ему противопоставить?
Мама так на Лилю смотрела, после каждого неуместного вопроса, что мне казалось, в следующий раз она хорошенько пнёт её ногой под столом. Если уже этого не сделала.
– А вся эта история, с моей смертью, - мама снова обратила взгляд ко мне и лишь руками развела. – Я сама не знаю, как это получилось. Но в один момент я будто умерла для всех друзей и знакомых. Мы, на самом деле, попали тогда в аварию, под Парижем. Авария случилась, но никто не пострадал, но информация попала в прессу, дошла и до Москвы. И Саша… в нужный момент он, судя по всему, просто ею воспользовался. Для него всё сложилось удачно, он оставил меня в той аварии, в той ситуации, там, во Франции. И вернувшись в Россию, одна, я поняла, что просто исчезла из его жизни, из общества. – Она вздохнула. – Устроиться на работу в Москве я так и не смогла, а потом приехал… - Мама нервно кашлянула. – Приехал человек от твоего отца, и всё мне объяснил. Мне вручили документы с моей девичьей фамилией,
Она запнулась, и я за неё добавила, чтобы всё окончательно разъяснить:
– Дали денег.
Мама моргнула, посмотрела виновато.
– Ты знаешь?
Я кивнула и спокойно произнесла:
– Знаю.
Она снова развела руками, на этот раз весьма эмоционально.
– А что мне было делать? – Она указала на Лилю, хотя, при этом смотрела на меня. – Это она не понимает. Ничего не понимает, но ты-то знаешь. Марьяна, ты знаешь, что выбора у меня не было.
Я сделала судорожный вздох. Но пришлось согласиться.
– Да… наверное.
– Я взяла эти деньги, - проговорила мама громким шёпотом, но в порыве чувств. – Взяла. Чтобы хоть как-то устроить свою жизнь. Знала, что в Москве у меня жизни не будет. Мне ни работать не дадут, ни жить спокойно. Саша сделает всё, лишь бы меня в пределах сотни километров рядом с тобой не было. А уж когда все заговорили о том, что жена Александра Дегтярева погибла… - Она печально ухмыльнулась. – Даже моего имени в этих слухах не фигурировало. Будто все напрочь забыли, как меня зовут. Просто – жена Александра Дегтярева! Погибла где-то в Европе, в автокатастрофе, и даже не удостоилась похорон на родной земле, так получается? Он вернулся в Россию один с ребенком, сказал, что теперь вдовец, и все ему поверили на слово! Взяли и поверили! Получается, четыре года моей жизни прошло зря. И тогда я уехала.
– Мама, ты никогда не рассказывала, - проговорила Лиля, внимательно выслушав мать. – Говорила, что просто развелась с первым мужем.
Она тяжело кивнула.
– Развелась. Просто развелась. Мне бумаги положили на стол, и сообщили, что я теперь никто. Даже фамилия у меня прежняя, и ничего не было. Ни замужества, ни ребенка. Чем скорее уедешь, тем лучше. Так что, меня, скорее, развели, чем я развелась.
– Разве так можно?
Мама усмехнулась.
– Это были девяностые годы. Тогда всё было можно.
– Это твой родной город? – спросила я.
– Да. Я здесь выросла, потом уехала в Москву.
– Учиться?
– Это была середина девяностых, Марьяна. Кто в те годы в Москву учиться ездил? Туда ехали, чтобы устроить свою жизнь. Урвать кусочек от жирного пирога. – По её губам скользнула усмешка, короткая и какая-то зловещая. – У меня почти получилось.
Почти…
– Если бы мне дали денег, хоть сколько-нибудь, я бы сюда ни за что не вернулась, - фыркнула Лиля довольно презрительно.
А мама в ответ на это лишь сказала:
– Деньги всегда заканчиваются. – И взглянула на младшую дочь как-то по-особенному, собственнически и с особым смыслом, в котором мне почудилась та самая материнская любовь и забота, которую я, вряд ли, когда-то познаю по отношению к себе. – Поэтому я тебя всегда и учу: прибирай свой характер невозможный. Найди стоящего мужика и держи его зубами и когтями. Это Марьяне в этом необходимости нет, она и без того лакомый кусочек, а тебе только так.
– Я не хочу, чтобы меня любили за деньги, - сказала я.