Принцесса на горошине
Шрифт:
А я… я тогда смеялась, и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Я была нужна, необходима двум самым важным для меня мужчинам. И никогда с ними не спорила, даже когда мне хотелось протестовать. В том возрасте я вдруг осознала, насколько чужая забота может быть дорога.
Я знала, что папа очень внимательно следит за нашими с Маратом отношениями. Знала, что он следит за ним, иначе быть не могло. Думаю, и Марат знал, чувствовал пристальное внимание, но никогда с моим отцом не спорил. Наверное, тут сыграло роль его воспитание. Он не привык оспаривать решения главы семьи. А
– Нет. Это его обязанность – заботиться о тебе. Для этого все средства хороши. Я бы вел себя также.
– Марат, Пал Палыч, - попыталась я донести до него, всё также подбирая слова, но Давыдов меня перебил:
– Марьяна, я знаю. Знаю, что он меня постоянно проверяют. Расслабься. – Он посмотрел на меня и улыбнулся. – Я знал, в кого влюбляюсь. По-другому быть не могло.
Когда Марат затрагивал тему любви, говорил, что любит, что дорожит мной, я всегда расплывалась в дурацкой, счастливой улыбке, ничего не могла с собой поделать. Марат не из тех мужчин, которые легко рассыпались в комплиментах, признаниях и обещаниях. «Люблю» он говорил редко, поэтому когда это слово слетало с его губ, как бы само собой, мне казалось это очень ценным.
То есть, бесценным.
Наверное, своим спокойствием и целеустремленностью в плане наших с ним отношений, Давыдов всё же сумел задобрить моего отца. Точнее, завоевать его доверие настолько, что Александр Дегтярев смирился с тем, что в моей жизни появился этот мужчина, всерьёз и надолго.
Как-то я подслушала его разговор с Шурой. Спускалась к завтраку, и услышала имя Марата от отца. Остановилась за дверью, хотя, и понимала, что это неправильное поведение. Подслушивать – некрасиво. Правда, зависит от того, что и кого подслушивать. Порой необходимо.
– Что делать с Марьяной будем? – задал отец Шуре вопрос, причем, тон его был не слишком радостным, скорее, смиренным.
– А что с ней делать, Александр Григорьевич? – подивилась та. – Любит она его. И он её любит.
– Думаешь?
– Марат – хороший молодой человек, - выдала тогда Шура свою любимую присказку. – Ответственный, положительный. Сами же видите.
– Да ничего я не вижу, - выдохнул тогда отец. – Вижу, что ничего у них не заканчивается. А я не знаю, что со всем этим делать.
– Не надо ничего делать. Поженятся, внуков вам нарожают. Плохо, что ли?
Я тогда замерла за дверью, почти не дышала, зато улыбалась, как дурочка. Я была уверена, что отец сейчас с Шурой согласится, и моя жизнь, моя участь изменится именно в этот момент. Свадьбу я хотела. Платье белое хотела. И чтобы Марат рядом, и чтобы – муж.
Это слово меня приводило в восторг: муж, муж. Правда, мы с Маратом о браке за год отношений ещё ни разу не говорили, но я всегда убеждала себя, что это мелочь, просто несущественная мелочь. Придёт момент, и мы с ним обязательно поженимся. Как может быть иначе? Наши жизни уже связаны, и любовью, и страстью,
Через какое-то время после подслушанного мной разговора, Марат сообщил мне новость.
– Твой отец предлагает мне работу, - сказал он.
– Серьёзно? – выдохнула я. И тут же обрадовалась: - Марат, это же здорово!
Давыдов обрадованным не выглядел, выглядел всерьёз призадумавшимся. И у меня спросил:
– Считаешь?
Я уверенно кивнула.
– Да. Я думаю, что этого следовало ждать.
– Почему?
Я подошла к любимому, взяла того под руку, прижавшись к его плечу и принялась терпеливо объяснять:
– Потому что папа всё это время к тебе приглядывался, старался понять тебя, твои интересы, таланты, а сейчас пришло время переходить на новый уровень отношений.
– То есть, пригляделся? – ухмыльнулся Марат.
Я же спокойно кивнула.
– Пригляделся. Что в этом плохого? – И поинтересовалась: - Какую должность он тебе предлагает?
Давыдов неожиданно кашлянул, посмотрел в один угол комнаты, потом в другой. И сказал:
– Хорошую, Маш. Должность, от которой только дурак откажется.
– Вот и не будь дураком, - легко отозвалась я. – Возьми и согласись.
– И как это будет выглядеть? – Он посмотрел на меня. – Что я не заслужил, меня назначили?
– Глупости, - тут же возмущенно фыркнула я. – Скажи ещё, что из-за меня!
– А что, не так?
– Марат, да какая разница? Суть же не в этом!
– А в чём?
– А в том, чтобы ты был достоин этой должности. Ты же справишься? – Я смотрела на него пытливо и ободряюще одновременно.
Давыдов помедлил пару секунд, после чего кивнул.
– Справлюсь.
– Тогда чего ты боишься? – Я развела руками. – Через некоторое время ты всем сплетникам рот заткнешь.
Марат откинулся на диване, закинул руки за голову, с шумом выдохнул. С напряжением смотрел куда-то за окно, после чего перевел взгляд на меня.
– Ты хочешь, чтобы я согласился?
Я тут же кивнула.
– Да. Я знаю своего отца. Он не стал бы тебе что-то предлагать только из-за наших с тобой отношений, Марат. Наверняка, он всё взвесил, всё продумал. – Я хмыкнула. – Поверь, Александр Дегтярев по-другому не действует. Тебе гордиться нужно этим предложением, а ты раздумываешь о всяких глупостях, - пожурила я его.
Подошла к дивану, на котором он сидел, наклонилась и поцеловала Марата. Сначала в лоб, потом в кончик носа, затем коснулась губами его губ, очень легко. При этом мы смотрели друг другу в глаза.
– Люблю тебя, - шепнула я ему. Я по глазам видела, что Давыдову хочется что-то мне ответить, но он молчал, только меня разглядывал. И поэтому я тихо спросила: - А ты меня любишь?
Он так и не сказал этого вслух. Только улыбнулся и произнёс:
– Ты моё сокровище.