Принцесса на Кириешках
Шрифт:
– Деревня Опушково, дом три, – недоуменно ответила Рая, а потом воскликнула: – Знаете, все это очень странно. Может, у вас семейное помешательство? В общем, так! Приезжайте прямо сейчас. Мне больной не нравится. То все лежал, спал, а теперь мечется и таблетки, которые ему выписали, не помогают. Ясно? Усекли?
– Уже несусь, – ответила я.
Пи-пи-пи – понеслось из трубки. Я уставилась на мобильный, потом сунула руку в карман брюк и вытащила еще один. Ситуация моментально прояснилась. У Оли и у меня модель сотового одна и та же.
Мне телефон подарил на день рождения
– Все приличные люди давным-давно перешли на современные модификации, – дудел Сережка однажды вечером, увидев мой мобильник, – сей раритет давно пора на помойку отправить. Купи себе что-нибудь приличное!
– Какая разница! – возразила я. – Этот хорошо работает, и ладно.
– Фу, стыдобища! – не успокаивался Сережка.
– Мне без разницы.
– Денег разве нет?
– Есть!
– Тогда в чем дело?
– Жаба душит, – честно призналась я, – ну с какой стати менять нормально работающий аппарат на новый?
– Из-за дизайна!
– Вот глупость!
– Вовсе нет, – обозлился Сережка, потом он на секунду замолк и продолжил: – А если у тебя Лизавета попросит тугрики на новый аппарат, дашь?
– Конечно.
– А на себя жаль?
– Ага.
– Уродище, – прошипел Сережка, – я просто корчусь, когда ты эту помойку к уху подносишь!
– От негативных эмоций легко избавиться, – улыбнулась я, – просто не смотри на меня, и делу конец.
Сережка хмыкнул и ушел. Через неделю, на свой день рождения, я получила новенький аппарат. А все мобильники этой фирмы имеют одинаковый набор мелодий. У нас с Олей телефоны с одинаковыми «позывными», да и цвет панели идентичный, темно-фиолетовый. Младшая Курочкорябская забыла сотовый дома, если бы он как две капли воды не походил на мой, я ни за что бы не схватила чужой мобильник. Мама еще в раннем детстве растолковала мне, что читать чужие письма и подглядывать в щелку за людьми неприлично!
Положив телефон Оли на стол, я схватила ключи от машины и побежала к выходу. Наверное, мама была бы недовольна сегодня своей дочкой. Я не играю на арфе, сплю в обнимку с собаками и иногда без всякого зазрения совести подсматриваю за мужчинами и женщинами. Представляю, в какой ужас пришла бы мамуля, узнав, что выращенная в оранжерейных условиях дочурка превратилась в почти профессионального детектива! Просто вижу, как она всплескивает руками и восклицает: «Котеночек! Но это же не комильфо! Если ты поняла, что человек на самом деле звонит не тебе, следует объяснить ему его ошибку и повесить трубку!»
И что мне сказать в свое оправдание? «Я должна всенепременно найти убийцу Василия Курочкорябского, чтобы спасти свою семью?» И вообще, во времена моего детства о мобильных телефонах даже не слышали! Мама понятия не имела о сотовой связи.
До деревни Опушково я добиралась около двух часов. Сначала перепутала поворот и покатила не в ту сторону. То, что я совершила ошибку, стало понятно лишь тогда, когда колдобистая дорога, упершись в полуразрушенное здание, оборвалась.
Я вытащила карту, поняла, что свернула влево, не доехав до нужного проселка, и, вздыхая, покатила назад.
Не так давно Вовка ездил в Германию.
– Вы не поверите, – всплескивал руками майор, – но там люди замирают на тротуаре при виде красного света и не двигаются, даже если вокруг не видно ни одной машины. А еще нас повезли в предместье Берлина по довольно узкому шоссе, всего две полосы, одна ведет из столицы, другая – в обратном направлении.
Естественно, мы попали в пробку. Шофер оперся на руль и задремал. Наши менты устроились на заднем сиденье, сопровождающий их переводчик – около водителя. В тоске простояли минут пять, потом Гена Решетов предложил:
– Встречка-то свободна, давайте по ней потихонечку объедем затор.
– Каким образом? – вскинулся переводчик.
– Да просто, – пояснил Генка, – включить фары и рвануть по свободной полосе.
– Что вы! – испугался немец. – Подобное строго-настрого запрещено правилами дорожного движения!
Гена на секунду притих, но потом отмер:
– И никто их не нарушает?
– Нет, конечно, – пожал плечами сопровождающий, – закон есть закон.
– Но вы же милиция, – настаивал на своем Геннадий, – имеете право! Или, когда гонитесь за преступниками, тоже в пробке паритесь?
Переводчик без тени улыбки ответил:
– Погоня за тем, кто нарушил закон, естественно, ведется при включенных спецсигналах и без ограничений в скорости.
– Так поехали! Врубай сирену.
– Сейчас мы не при исполнении, – объяснил толмач, – едем на экскурсию, как обычные граждане, поэтому обязаны стоять, как все.
– Офигеть можно, – пробормотал Гена, – вы ненормальные! Иметь моргалку и давиться в пробках.
Но еще больше, чем законопослушность немцев, Вовку поразила их аккуратность и страсть к чистоте. Наши милиционеры поездили по «Подберлинью», на пути то и дело попадались деревеньки. Выглядели они словно однояйцевые близнецы: небольшие аккуратные домики, кирха, море цветов, низкие заборчики, школа, магазин, дети в шортах… И невероятная чистота вокруг. На крышах зданий громоздились телеантенны, во многих дворах имелись надувные бассейны. А когда Вовка с приятелями, побывав на очередной экскурсии, отправился поесть в скромное придорожное кафе, то он увидел там на столике компьютер, подключенный к Интернету, а потом, зайдя в местный туалет, испытал шок. Сортир в крохотной кафешке, расположенной в богом забытом местечке, сверкал невероятной чистотой. Над раковиной висела полочка, на которой лежали нераспечатанные упаковки с зубными щетками, стояли дезодоранты и пакеты с женскими прокладками. Не говоря о жидком мыле, бумажных полотенцах, ватных шариках и изогнутых пластиковых линейках, назначение которых Костин не понял. На противоположной стенке обнаружился шкафчик, а в нем бумажные стаканчики, памперсы, разноцветные пуговицы, нитки, иголки, ножницы… Стоит ли упоминать, что туалетной бумаги там было пять сортов?