Принцесса на Кириешках

Донцова Дарья

– Да нет пока, – скривился Вовка, – хотя в отношении нашей семьи у Курочкорябской имелись далекоидущие планы. Но о них позднее. Нет, ты, Лампудель, повстречалась с обычной мошенницей. Эта Вера Ивановна втюхивает наивным особам под видом чудо-пилюль элементарные капсулы с рыбьим жиром. По идее, ничего плохого с покупательницей произойти не могло. Но, желая мигом похорошеть, ты слопала слишком много «эликсира молодости» и от этого покрылась пятнами.

– Значем же «профессор» полез за пузырьком?

– Ну… небось хотел проверить, что это такое, и потом задать жене пару вопросов. «Академик» вообще-то хорошо слышал все, что говорилось

в доме, он боялся за себя, контролировал жену, проверял, насколько тщательно закопан букет. Понимаешь, получив от тебя деньги за дом и лишившись своего местожительства, «историк» начал постепенно вкладывать в голову жены мысль: хорошо бы избавиться от Романовых. Глупое семейство заплатило башли, переехало в коттедж и успокоилось, доверив оформление сделки милой Асеньке. Вот если они все сейчас в результате какого-нибудь несчастья покинут сей мир, тогда и дом останется у Глоткина, и денежки. Думаю, дело бы обернулось для нас плохо! Но к рыбьему жиру Ася отношения не имеет!

– А откуда Вера Ивановна знает про Белявского? – насторожилась я.

Вовка потер затылок рукой:

– Юрий Белявский, которому был задан этот вопрос, долго мучился, а потом припомнил, что в их лаборатории когда-то работала уборщица, выгнанная за воровство. Это оказалась Вера Ивановна. Она, чтобы получше охмурить потенциальных покупательниц чудо-пилюль, жонглировала словами «профессор Белявский», «лаборатория». А когда ты вдруг воскликнула: «Белявский! Да я его знаю!», тут же сориентировалась, «позвонила ему» и сказала тебе:

– Вам, как знакомой, велено продать со скидкой.

Тетка вообще-то не рассчитывала слупить с тебя триста баксов, ей и сотни было достаточно. Ясно?

– Это да, – кивнула я, – но у меня другой вопрос.

– Какой?

– Зачем медсестра звонила Оле Курочкорябской и сообщила той о состоянии здоровья настоящего Льва? Ольга разве была в курсе?

Вовка хмыкнул:

– С какой стати ты решила, что сиделка хотела поговорить с Олей?

– Ну… телефон… мобильник у нее как у меня. Оля сидела на кухне, потом уехала на работу, аппарат она забыла!

Костин пожал плечами:

– Ты торопишься с выводами. Да, сотовый забыла на столе, но не Ольга, а Ася. Это ей звонила тетка из Опушкова. А госпожа Романова по ошибке схватила чужую трубку…

– Случайно! Она точь-в-точь как моя.

– …затем, по непонятной причине, посчитала мобильный Олиным, – спокойно продолжил Костин.

– А почему Света сказала подруге, что узнала об Оле что-то неприглядное? – спросила я.

– Ну мало ли что бывает в жизни человека, может, что-то о ее тайном романе проведала. Света ведь ничего конкретного не говорила, а ты решила, что злодейка – Оля, – заявил Костин. – Когда я, занявшись этим делом, добрался до Опушкова и допросил медсестру, то велел ей позвонить Курочкорябской, но трубку взяла Лампа, она же и явилась на зов.

Тогда я предпринял другую попытку и до отъезда в Москву с Лампой приказал медсестре связаться с Курочкорябской, но уже сказать той, кто подойдет к телефону: «Больной неожиданно выздоровел, пришел в себя, вспомнил, что он Лев Яковлевич Глоткин».

– Так ты все уже знал к тому моменту? – заорал Сережка.

– Да, – отмахнулся Костин, – естественно. Так вот, медсестра должна была испуганно говорить: «Лев Яковлевич собрался в Москву, он необычайно энергичен и полон сил».

– Бред, – подскочила Катя, – любой врач поймет,

что это ложь!

– Доктор, может, и сообразит, а Ася моментально понеслась в Опушково, пряча в сумочке яд, – хмыкнул Костин, – и мои сотрудники взяли ее с поличным в тот момент, когда дама, как всегда мило улыбаясь, вытащила отраву из сумки и налила в стакан.

– Но Льва же увезли при нас на «Скорой»! – воскликнула я.

– Один из оперативников лег на его постель и завернулся с головой в одеяло, сиделке приказано было сказать, что он спит. Ася стала спокойно готовить зелье – тут ее и задержали, – объяснил Вовка. – Лев Яковлевич и так уж задержался, по ее мнению, на этом свете, он ведь был нужен лишь как создатель книг, а когда потерял работоспособность, стал всем в тягость. Не пойму, почему Ася не уничтожила его сразу после разговора с Эвелиной Семилетко?

– Может, Ася полагала, что настоящий Лев Яковлевич еще выздоровеет и напишет новые книги? – предположила я.

– Маловероятно, – скривился Вовка, – по логике вещей, Ася должна была убить брата мужа сразу после того, как Эвелина начала шантажировать Курочкорябскую, но она этого не сделала, что вызывает удивление. Лишить жизни подлинного Льва Яковлевича ничего не стоило, весь мир давным-давно забыл о его существовании. Да уж, воистину очевидное невероятно. Похоже, дорогая Ася просто дала маху. Был тут у меня случай. Мужик совершенно безжалостно убил всех, кто знал о нем неприглядную правду, не пожалел никого, кроме ближайшего друга, который владел сведениями в полном объеме. Мне стало интересно: по какой причине убийца не тронул приятеля, ну я ему и задал соответствующий вопрос. В ответ он растерянно протянул: «А я о нем как-то не подумал, просто забыл». И такое случается. Уж не знаю, чем руководствовалась Ася: рассчитывала получить новые рукописи, сочла Льва неопасным, забыла о нем… но только идея устранить безумца проснулась в ее голове слишком поздно, когда она поняла: старший Курочкорябский может разоблачить младшего. И помог ей это осознать я.

И ведь пока Петра не трогали, Ася бывала даже добра. Она, например, искренне любила Свету. Вот Нина, сразу проявившая свой склочный характер и жадность, не пришлась свекрови по душе, а хитрая, притворно ласковая, болезненная Светочка вызвала у нее самые добрые эмоции. Асе было наплевать на бедность и происхождение девицы. Она верила ей, причем хорошее отношение к Свете не было поколеблено даже тогда, когда Оля попыталась открыть матери глаза и сообщила, что невестка сделала аборт. Ася попросту не поверила своей грубиянке-дочери, решила, что та специально оговаривает Свету, дабы поссорить их. Но как только она поняла, что Света представляет угрозу для Петеньки, горячо любимая вдова сына была ею безжалостно устранена. – Так ты все знал, – снова протянул Сережка.

– Угу, – подтвердил Вовка.

– И не сказал нам? Позволил жить в этом доме? Почему не отговорил нас от сделки? С какой стати…

Дальше из Сережки полились совсем уж бессвязные речи.

– Я пытался, – вздохнул Вовка, – но меня слушать не стали. Ну я и подумал: ладно, документы не оформлены, деньги не отданы, пусть переезжают. В случае чего можно перетащиться назад, городскую квартиру ведь не продали! Кто ж знал, что Лампудель решит поступить по-своему и вручит Асе тайком от всех полностью деньги? И потом, Лампа мне сказала, что суммы пока нет, еще следует продать картины… ну я и успокоился.