Принцесса на вечеринке

Кэбот Мэг

Трудно сказать, сколько времени мы бы еще танцевали с Джеем Пи, пока Майкл стоял в сторонке, если бы неожиданно не открылась входная дверь и в квартиру не вошли доктора Московитцы.

Нет, они совсем не разозлились, потому что Майкл заранее попросил у них разрешения устроить вечеринку.

Но все равно!!! Они вошли как раз в тот момент, когда я танцевала! ТАНЦЕВАЛА С ДРУГИМ ПАРНЕМ! Это было УЖАСНО неловко! Я хочу сказать, ведь они не кто-нибудь, а родители Майкла!!!!!

Мне было почти так лее неловко, как в тот раз, когда они вошли, когда мы с Майклом целовались. Ну, вы понимаете, целовались на диване во время зимних

каникул (вообще-то мы не только целовались, между нами и еще кое-что происходило, было кое-какое движение под блузкой и поверх бюстгальтера, что, признаюсь, довольно рискованно для девушки, которая не хочет заниматься сексом до выпускного вечера, но дело не в этом. Суть в том, что я так увлеклась всем этим занятием, что не поняла, чем заняты руки Майкла, пока не было уже слишком поздно. Потому что к тому времени мне самой это понравилось. Так что, слава богу, что Московитцы вернулись именно тогда, когда они вернулись. Иначе кто знает, чтобы я позволила Майклу делать дальше).

Но все равно, хотите верьте, хотите нет, но на этот раз мне было еще более неловко, чем тогда. Потому что я ведь танцевала! С другим парнем!

Правда, я даже не уверена, что они это видели, потому что они быстренько так пробормотали: «Извините, не обращайте на нас внимания» и прошли через коридор в свою комнату, никто из нас даже толком не успел с ними поздороваться.

Но все равно, стоит мне только подумать о том, что они МОГЛИ увидеть, меня бросает то в жар, то в холод. Прямо как Алека Гиннеса – всякий раз, когда он видит себя в фильме «Звездные войны: новая надежда», в той сцене, где Оби Ван говорит о том, что чувствует большое волнение в Силах, как если бы миллионы голосов вскрикнули от ужаса и внезапно замолчали.

Хуже того, как только доктора Московитцы ушли – а увидев их, я сразу перестала танцевать и застыла на месте, – Лилли подошла ко мне и шепотом спросила:

– Как это понимать, это сексуальный танец или что? Потому что у тебя был такой вид, как будто тебе за шиворот спустили кубик льда и ты пыталась его вытряхнуть.

Сексуальный танец! Лилли решила, что я сексуально танцую! С Джеем Пи! Перед Майклом!!!

Естественно, после этого я больше не могла вести себя как тусовщица, Я пошла и села одна на диван.

А Майкл даже не подошел ко мне и не спросил, не сошла ли я с ума. И не вызвал Джея Пи на дуэль или что-нибудь в этом роде. Он пошел за своими родителями, наверное, чтобы спросить, почему они вернулись раньше срока: что-нибудь случилось или просто конференция закончилась раньше.

Наверное, минуты две я сидела и слушала, как все вокруг веселятся и развлекаются, и чувствовала, как мои ладони становятся липкими от холодного пота. Меня со всех сторон окружали люди, но никогда еще мне не было так одиноко. Сексуальный танец! Я танцевала сексуальный танец! С другим парнем!

Даже Лилли перестала меня снимать, впервые она наконец решила, что вид Ду Пака, пробующего «доритос», интереснее, чем зрелище моего глубокого унижения.

После этого со мной заговорил только Джей Пи. Ну и еще Тина, которая сидела на диване напротив меня, наклонилась ко мне и сказала:

– Это был очень милый танец, Миа.

Как будто я выступала на сцене или что-нибудь в этом роде.

– Привет. – Ко мне подошел Джей Пи. – Кажется, это твое.

Я посмотрела, что он мне протягивает. Мою на три четверти пустую бутылку пива! То, из-за чего мне вообще могло

прийти в голову, что это нормально, – танцевать сексуальный танец с другим парнем перед моим бойфрендом!

– Убери это! – простонала я и спрятала лицо, уткнувшись головой в колени.

– Ой, – сказал Джей Пи. – Извини. Ты в порядке?

– Нет, – сказала я, не поднимая головы.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать?

– Можешь создать разрыв в пространственно-временном континууме, чтобы все забыли, какой я себя выставила идиоткой?

– Хм, вряд ли. А как ты сумела выставить себя идиоткой?

С его стороны это было очень мило – я имею в виду, было очень мило притвориться, что он ничего не заметил и все такое. Но если честно, от этого мне стало только хуже.

И я сделала единственное, что мне казалось разумным в моем положении – собрала вещички, прихватила телохранителя и ушла, пока никто не увидел, как я реву.

Что я делала всю дорогу до дома.

Теперь у меня одна надежда – что Джей Пи соврал, а на самом деле он умеет создавать разрыв в пространственно-временном континууме, который позволит сделать так, что все, кто был на той вечеринке, забудут, что я тоже там была.

Особенно Майкл.

Который, наверное, сейчас даже слишком хорошо понял, что я тусовщица – в самом худшем смысле этого слова.

О господи!

Кажется, мне нужен аспирин.

7 марта, суббота, 9.00, мансарда

От Майкла ни одной СМСки, ни одного письма по электронной почте, ни одного звонка.

Все ясно: он больше не желает меня знать.

И я его нисколько в этом не виню. Я бы утопилась со стыда в Ист-Ривер… если бы мне не надо было идти на репетицию.

Я позвонила в «Забар» и, воспользовавшись маминой кредитной карточкой (без разрешения, потому что мама еще спит, а мистер Дж. взял Рокки и пошел вместе с ним в магазин за апельсиновым соком), заказала с доставкой на квартиру Московитцев бублики. В качестве извинения с моей стороны.

После того как каждый получит по бублику из «Забар», они уже не смогут на меня злиться.

Ведь правда?

Сексуальный танец! И о чем я только думала?????

7 марта, воскресенье, 17.00,

Большой бальный зал в «Плазе»

Зря мы волновались, что не выучим к понедельнику свои слова. Мы их столько раз повторяли, что лично я уже знаю их назубок.

И у меня жутко болят ноги после бесконечных танцев (не сексуальных). Физер сказала, что нам всем нужны некие джазовые туфли, завтра она принесет их целую кучу.

Только я боюсь, что к завтрашнему дню мои ноги просто отвалялся.

А еще от пения у меня болит горло. Мадам Пуссен дала нам всем выпить горячего напитка с витаминами.

Фил, наш аккомпаниатор, казалось, вот-вот упадет со стула. Даже бабушка, и та поникла. Только сеньор Эдуардо, который все время дремал в кресле, казался отдохнувшим. Ну и еще Роммель.

О боже, она заставляет их еще раз спеть «Дженовия, моя Дженовия». Терпеть не могу эту песню. Хорошо еще, что в этом номере я не участвую. Но все равно, неужели она не видит, что мы все уже на пределе и даже дальше? Наверняка есть какие-то законы, определяющие, сколько времени можно заставлять детей работать.