Принцесса Намонаки

Сакрытина Мария

“А с тобой я потом разберусь, сводник”, - подумала я, а вслух сказала:

— Оставайся. — И повернулась к наложнику. — Как тебя зовут?

— Акио, господин, — улыбнулся он.

Красавчик, значит. Так его имя звучало, если переводить с языка принца.

— Прекрасно. Ты сказки знаешь?

— Конечно, господин.

— Замечательно. Ванхи, вина. А ты рассказывай.

— Что именно, господин?

— Сказку, Акио, сказку. Руки! Вон там лёг и рассказываешь. Давай.

Рассказчик из наложника получился так себе — тот актёр, мамин

первый подарок, был куда лучше. У Акио был красивый голос, но весь рассказ он пытался свести к эротическому контексту. Получалась своеобразная игра: я обрывала наложника, и следующий раз постельная сцена в рассказе оказывалась такой завуалированно-спрятанной, что диво даёшься! Такая вот аудио-бродилка, почище некоторых онлайн-квестов.

Я хотя бы не заснула.

В середине очередной батальной сцены, грозившей перерасти в групповуху, на кровать аккурат между нами свалился избитый, окровавленный юноша, связанный и с кляпом. Тут же сверху упал заместитель главы Возрождённых.

— Простите, господин, — невозмутимо сказал он и легко перекатился на пол.

Наложник ошарашенно смотрел на связанного, а я подняла взгляд на потолочные балки. Пожалуй, удобные, да.

— Господин, работа выполнена, — сказал тем временем наёмник… Шики, вроде бы?

Я перевела взгляд на пленника.

— Это что — все?

— Живые — да, господин. Есть ещё двое сумасшедших. Привести?

— Не надо, — вздохнула я. Плохо у ребят, видать, шла расшифровка моих записей.

Шики кивнул и — я моргнуть не успела — исчез, только бамбуковая занавеска стукнула о раму окна.

Наступила тишина, лишь пленник часто и затруднённо дышал.

— Ванхи, — позвала я. — А эти Возрождённые — тоже волшебники?

— Что вы, господин! То есть… нет, ваше высочество.

Я кивнула и посмотрела на наложника.

— Всё, Акио, сказка закончена.

Наложник покорно встал и с очень, очень жалобным видом скрылся за дверью.

— Ванхи, проследи, чтобы нас не подслушивали, — приказала я, уверенная, что несмотря на все предосторожности, новость о том, что принц украл у императора пленника, наутро разнесётся по всему Запретному городу.

Ванхи поклонился и шагнул к двери. Непродолжительные звуки возни — и всё стихло. Ванхи тем не менее не вернулся. Я не стала его ждать: вытащила маленький кинжал, спрятанный за кушаком (не принято ходить по Запретному городу вооружённым, если ты не стражник, конечно) и осторожно перерезала верёвки пленника. Острый кинжал, хорошо я его вчера наточила… Думаю, Шепчущий это тоже оценил. По крайней мере он замер и как будто стал медленнее дышать. Медленнее и тише.

Я бы тоже на его месте боялась.

Окровавленные верёвки упали на пол, кинжал я убрала. И наклонилась, налила в чашу вина. Поднесла Шепчущему. Он затаил дыхание.

— Пей, — в тишине комнаты мой голос прозвучал чересчур громко и требовательно. — Ну же, это просто вино.

Пришлось сунуть чашу Шепчущему в рот, чтобы он всё-таки отмер и правда выпил. А потом под моим внимательным

взглядом сполз с кровати и растянулся ниц на полу.

Я налила ещё вина.

— Ты знаешь, кто я?

— Этот человек знает, — после паузы выдохнул Шепчущий. Голос у него был хриплый, еле слышный.

Я поморщилась. “Этот человек” — так говорят евнухи и слуги лишь с императором.

— Я не император, ты ошибся.

— Ваше высочество, — шепнул юноша.

Я смотрела на него и мне жаль его было до слёз, окровавленного, избитого, униженного — у моих ног.

Но принц не имеет права на жалость.

— Правильно. Поднимись.

Помедлив, Шепчущий сел на пятки. Он по-прежнему смотрел в пол.

Я снова протянула ему чашу.

— Пей ещё.

Он повиновался — и на этот раз закашлялся. Я заметила кровь у него на губах и не выдержала:

— Ванхи! Лекаря!

— Не надо, господин, — зашептал юноша. — Не надо, пожалуйста!

— Надо. Лекарь будет молчать, не беспокойся. Он немой.

Нет, я ещё не дошла до такой степени отчаяния, чтобы отрезать язык врачу — я просто приказала Ванхи найти немого. Его привезли откуда-то из провинции и пока справлялся он отлично. Для местных, конечно. Дворцовым лекарям я не верила. Если их так легко подкупила я, значит, так же легко это сделает кто-то другой.

Пока лекаря вели, я села на пол рядом с Шепчущим и поинтересовалась:

— Ты знаешь, зачем ты здесь?

Он молчал — и даже пытался пару раз посмотреть на меня.

— Нет, ваше высочество.

— Отец приказал вам расшифровать мои записи. У вас не получилось.

Он вздрогнул и снова склонился ниц.

— Да или нет?

— Нет, господин…

— Замечательно. Государь убил бы тебя, но мне нужен верный Шепчущий. Как тебя зовут?

Он снова помедлил с ответом, словно решил, что ослышался.

— Мичи, господин.

Только имя, без рода. Любопытно…

— Мичи, — повторила я, запоминая. — Ты будешь мне верен?

Он задрожал — по-моему, заплакал.

— Да, господин.

Я потянулась было погладить его по плечу, успокоить… И отдёрнула руку. Сказала только:

— Я буду хорошим хозяином, Мичи, лучше, чем мой отец. Если ты будешь мне верен, — потом, помолчав (говорить было, собственно, нечего), добавила: — Сейчас придёт лекарь. Он осмотрит тебя. Ещё тебе отведут комнату — в моём гареме, здесь безопасно… И здесь тебя не будут искать. Ты отдохнёшь и завтра в это же время мы снова побеседуем.

Он всё-таки рискнул поднять голову и разбитыми губами несчастно спросил:

— Что господин прикажет мне сделать?

Я вздохнула.

— Сначала — узнать, кто поставил мне защиту от магии. — Я усмехнулась, поймав его изумлённый взгляд. — Потом видно будет. Не бойся, расшифровывать мои записки тебе больше не придётся. Всё, отдыхай.

Мне оставалось только распорядится, чтобы его устроили с комфортом и строго-настрого приказать Ванхи, чтобы объяснил наложникам: Мичи неприкасаем.