Принцесса Намонаки

Сакрытина Мария

Я подобралась.

— Ва-а-аше высо-о-очество, — протянули евнухи.

Арбузик умилённо меня созерцала, а её руки словно сами по себе забрасывали в рот хурму. Блюдо стремительно пустело, и я поймала себя на мысли, что боюсь, за что она примется потом.

— Что здесь происходит?

— Его сиятельство, господин канцлер, нижайше просит вас познакомиться с его дочерью, госпожой Микки, ваше высочество, — ответил евнух, очевидно, той самой госпожи.

Всё встало на свои места. Канцлер не оставил мечты стать императорским

тестем и решил пропихнуть мне свою дочурку, так сказать, по блату. Но… чёрт, на что он рассчитывал с такой толстушкой?

— Его сиятельство передал вам письмо, ваше высочество, — словно в ответ на мои мысли добавил евнух.

Я взяла письмо, сломала печать, развернула свиток…

И поняла, на что рассчитывал канцлер.

Он отлично понял, куда ветер дует и предложил своему арбузику солидное приданное. А именно — союз. Он обещал мне немаленькую армию, а также помощь в убеждении наместников.

Достаточно, чтобы хотя бы познакомиться с его дочерью.

— А так можно было? — с сомнением спросила я, откладывая письмо. В принципе, поддержки канцлера и наёмников мне хватило бы. Едва хватило, но всё-таки. — Разве жених может видеть невесту до свадьбы?

Евнухи наперебой принялись уверять меня, что да. «А уж если ночь с ней проведёт!» — проронил Ванхи.

Тут до меня дошло. Принцу же память отшибло, он мог и забыть такие тонкости… Сейчас я мило побеседую с госпожой Миккой, а евнухи в это время оставят нас одних. Наутро же канцлер заявит, что его дочь провела ночь с принцем, нас женят — и вуаля! Никто и разбираться не станет, девственница она или нет. Здесь — не разбираются.

— Микки, лапонька, — пропела я, подстраиваясь под тон девушки. — Ты голодна, моя прелесть?

— Немножко, — выдохнула она и ещё сильнее покраснела.

— Ванхи! Зови слуг, пусть устраивают нам пир. Всех слуг зови!

Микки обрадовалась, а вот её евнух чуть дар речи не потерял.

— Н-но, г-господин… Его Сиятельство сказал… наедине… чтобы поближе… познакомиться…

Размечтался его сиятельство.

— Молчать! Мы с госпожой желаем пировать. Ванхи, где слуги?

Одна я с арбузиком этой ночью не останусь, думала я, следя за тем, как нам накрывали стол. Точнее, два стола — побольше (для Микки) и поменьше (для меня). Этакий романтичный ужин при свечах, где столы ломились от блюд.

Арбузику еды хватило где-то на полчаса. Вдобавок я её ещё и напоила, совершенно зря, как оказалось: пьяная, она вела себя прямо как я. То есть буянила. Манеры у неё пропали начисто, ела она как не в себя, а я думала, что было бы, жени меня канцлер на ней. Как в камеди-шоу: толстая и тонкий. Чёрт, это даже смешно.

Закончив с едой, госпожа Микки принялась доказывать, что она станет прекрасной женой. Например, она мне спела. Кто-то из евнухов ей аккомпанировал, а эта пампушечка вопила так, что я чуть не оглохла. Я вообще не в восторге от местной музыки, да и от голосов тоже, но арбузик доказала,

что бывает хуже, куда как хуже. По её уху медведь топтался долго и с наслаждением.

Больше того: после очередной чаши вина (пила его Микки теперь сама, я больше не наливала), арбузик попросила спеть меня. С превеликим трудом я отказалась, сославшись на усталость.

И тут, как говорится, когда я думала, что мы достигли дна, снизу постучали. Арбузик перешла на поэзию. Она выдала нечто короткое, про плачущий цветок — очень надрывное. И выжидательно уставилась на меня, явно желая получить стих в ответ.

Я не выдержала и приложилась к чаше с вином.

— Господин? — всхлипнула арбузик. — Вам не понравилось? Я не так искусна в стихосложении, как вы…

Я?!

Сделав заметку на будущее, я совершенно не в рифму начала сыпать комплиментами. Микки принимала их как должное. Зато снова потом принялась петь…

Выпроводить её удалось далеко за полночь — арбузика ждал паланкин и очень рослые и крепкие носильщики. Мне всё равно было их жаль…

Я проводила госпожу до крыльца, передала короткое письмо канцлеру: спасибо, честь оказанная мне велика, боюсь не оправдать надежд и так далее, и так далее. По сути, одна вода. Его Сиятельство и так расстроится, когда узнает, что его дочурка ещё невинна даже в глазах окружающих.

Вот повезёт кому-то!

— Ваше высочество, — напомнил Ванхи, — проводить вас в гарем?

— Зачем?.. Ах да. Конечно.

В гареме нас тоже ждали.

Всё та же песня: огромная пустая комната, низкая кровать размером с футбольное поле, и десять голых наложников на ней. Все безумно похожи на Ли, я даже подумала было, что у меня поехала крыша.

— Господин, я вас оставлю? — поинтересовался Ванхи. — Или… прикажете остаться?

Я давно дала себе слово ничему не удивляться, хотя… Десять?

— Останься.

Ванхи угодливо улыбнулся и принялся неторопливо раздеваться. Похоже, решил стать одиннадцатым.

Я как могла невозмутимо уселась на край кровати, знаком остановила самых ретивых “мальчиков” и поинтересовалась:

— Зачем их так много?

Ванхи замер, а наложники уставились на меня с хорошо отрепетированным видом побитых собачек.

— Господин желает, чтобы мы ушли?

Я потянулась к ароматным палочкам у кровати: как раз десять набралось. Сломала одну и зажала в руке.

— Господин желает, чтобы вы тянули жребий.

Они, конечно, повиновались.

— Ты остаёшься, — сказала я вытянувшему сломанную палочку. — Остальные — кыш отсюда. Ну!

Исчезли они и правда быстро, словно по волшебству. Одинокий наложник — ну очень похожий на Ли — остался на кровати и смотрелся на ней так трогательно и беззащитно, что я аж залюбовалась. Мелькнула мысль отыграться на нём за Ли. А почему не… Чёрт, даже вспоминать это неприятно.

— Мне тоже уйти? — подал голос Ванхи. — Господин?