Принцесса пепла и золы
Шрифт:
– Ты в порядке? – сдержанно спрашивает он. Похоже, мой взгляд совсем ему не нравится. – Или я тебе что-то сломал?
– Спасибо за вопрос, идиот! – отвечаю я, и мой гнев вспыхивает с новой силой. – Я жду объяснений!
– Я думал, ты вампир.
Недоверчиво смотрю на него. Я – вампир?
– Да, Лунолицая, – говорит он. – Ты бледная, оборванная и косматая и прижималась к моей лошади! Я решил, что ты хочешь ее укусить, вот и пришлось действовать быстро.
Нет слов. Лунолицая! Бледная, оборванная и косматая! Не знаю, что
Кстати, о разорванной одежде. Оглядев себя, я обнаруживаю, что мое платье настолько ветхое и драное, что из-под лохмотьев выглядывает пупок. И этот тип смотрит прямо туда!
– Эй! – угрожающе говорю я, сгребая то, что осталось от платья, чтобы прикрыть свою наготу. И в то же время рыскаю глазами по земле в поисках своей накидки. Куда она подевалась?
– У тебя и пупок бледный, – отмечает он. – Почти бесцветный.
– Ты спятил?! – ошеломленно восклицаю я. – Какое тебе дело до моего пупка? Тебя это, вообще, касается? Да как ты смеешь! Ты уничтожил мое платье! Тебе придется возместить это. У меня всего два летних платья, я не могу позволить себе остаться без одного из них.
– Да-да, нет проблем.
– Нет проблем? Я хочу четыре золотых!
– Четыре золотых? – недоуменно спрашивает он. – В качестве компенсации за эту тряпку?
– Это как со старыми каретами, – объясняю я. – За древнюю карету торговец, возможно, дал бы только миску крупы, но если кто-то разобьет эту карету, то придется раздобыть новую, а это стоит гораздо больше, чем можно было бы получить за старую!
– Вот как.
– То же и с моим платьем. Ясно тебе?
– Ты не умеешь шить?
– Не зли меня! Ты испортил платье! Набросился на меня, напугал и чуть не задушил! За это ты дашь мне четыре золотых!
– Две.
Ступор. Две золотые монеты были для меня целым состоянием. Я и не рассчитывала, что он согласится.
– Три, – робко отвечаю я.
Гремит гром, гремит оглушительно громко. Мы оба поднимаем глаза к небу. Дождь, как ни странно, перестал, но та его часть, что видна за верхушками деревьев, черным-черна.
– Мне лучше вернуться домой, – говорю я. – Давай сюда монеты!
– Что ты вообще здесь делаешь? – спрашивает он. – Так глубоко в чаще Запретного Леса?
– Я могла бы спросить тебя о том же, но мне все равно.
– В самом деле?
– Скажем так: я вижу на тебе арбалет, колчан со стрелами и могу предположить, что ты собираешься лишить жизни какое-нибудь животное, чтобы прицепить к своей шляпе его великолепный хвост или поджарить его печень в тыквенном масле и голубой куркуме. Обычное дело.
– В голубой куркуме? – удивленно спрашивает он. – Откуда ты знаешь про голубую куркуму?
– Прибавим к этому изрядную долю невежества, – продолжаю я. – Из чистой вежливости я не называю это глупостью, ведь ехать на лошади в этот лес – абсолютное
Он хмурится и молчит. Громыхает снова, и земля гудит, будто тролли, швыряя громадные камни, играют в кегли в своих подземных пещерах.
– Что это за шрамы? – спрашиваю я, пока он упорно молчит, а мне очень хочется знать.
Боюсь, это был неправильный вопрос, потому что он тут же отворачивается и отвязывает свою лошадь.
– Эй, мои золотые монеты! – кричу я. – Не смей уезжать отсюда, не отдав мне моих денег!
Он садится на свою лошадь, берет в руки поводья, и я вижу, как моя компенсация ускользает.
– Давай, – говорит он, протягивая руку. – Я возьму тебя с собой. Иначе вампиры достанут тебя по дороге домой, а мне придется испытывать угрызения совести.
– Они меня еще ни разу не достали!
И тут я вспоминаю, что моей накидки больше нет. Нет этого куска ткани, пахнущего летними травами и скрывающего мой человеческий запах. Где же она? Без нее я чувствую себя беззащитной. Яркая вспышка молнии и оглушительный раскат грома заставляют моего недавнего знакомого просто подхватить меня руками за подмышки и утащить вверх. Раз – и я сижу перед ним на кобыле, и вот уже она пускается в галоп.
Без сомнения, он умеет ездить верхом, а лошадь его – невероятно ловкая и бесстрашная. Она не боится ни грозы, ни теней между деревьями, которые движутся подозрительно проворно. Неустрашимая, она перепрыгивает через упавшие деревья, пробирается сквозь кусты и за очень короткое время достигает лесной окраины, хотя и не там, где я обычно выхожу из леса. Чтобы добраться домой – без сумрачных сморчков, – мне придется целый час идти пешком.
Столь же быстро, как взлетела на лошадь незнакомца, меня перенесли обратно на землю. И вот я стою в своем изодранном платье, придерживая его у груди, и смотрю вдаль, где в разрыве облачного покрова снова появляется солнце. Еще немного, и шторм уйдет на восток.
– Протяни руку! – приказывает он мне, держа в руке кожаный мешочек, и, почуяв золото, я подчиняюсь.
Я протягиваю ему открытую ладонь, и туда льются монеты: две золотые, три серебряные и десять медных. Все, что было в его кошельке.
– Этого достаточно? – спрашивает он.
– Ну, думаю, да.
– Хорошо, Лунолицая. Значит, мы в расчете.
– Нет! – возражаю я хотя бы потому, что он снова назвал меня Лунолицей. – Ты еще не извинился передо мной.
– Ну ладно, – не особо раскаиваясь, монотонно говорит он. – Тогда извини, что я принял тебя за вампира и хотел защитить свою лошадь от твоего кровожадного укуса. Что-нибудь еще?