Принцесса по ГОСТу
Шрифт:
Рука незнакомца поднялась, а я предусмотрительно попятилась назад, чувствуя, что наткнулась на трон и села на него, вжимаясь в спинку.
— Стража! — позвал кто-то, а я горячо одобрила идею, потому как меня схватили одной рукой за платье на груди, а во второй появился серый туман, который потек в мою сторону, обволакивая меня и застилая глаза. Он врывался в мой открытый от изумления рот, я вдыхала его вместе с воздухом, не чувствуя ни запаха ни вкуса.
— Стража! — пискнула я, глядя как грудь таинственного незнакомца подергивается от смеха. Кандидаты на мою руку и сердце дружненько эвакуировались
Туман исчез, а мне на щеку легла рука, нежно водя пальцем по моим пересохшим от ужаса и волнения губам.
— Тиш-ш-ше, кролик, тиш-ш-ше, — зловеще прошипел силуэт, не обращая внимания на крики и панику. — Проклятье мое неруш-ш-шимо
Его рука скользнула по моей шее, делая вид, что душит меня, а я с ужасом смотрела на то, как она расшнуровывает корсет. Эта тварь наклонилась ко мне, дернула и прижала к себе так, словно у нас начался медовый месяц после десяти лет воздержания, разрывая юбку. Его подлая рука легла на то место, которое до этого нежно обнимала подушечка. Я чувствовала на щеке его дыхание, но ни вырваться, ни убежать не могла, стоя, как зачарованная.
— А вот и пуш-ш-шистый хвос-с-стик, как и обещ-щ-щал, — шепнули мне, резко дернув меня к себе и поглаживая мой копчик. — Трепещ-щ-щет и переж-ж-живает!
Что он творит! Я на секунду пришла в себя, попыталась оттолкнуть его и вырваться, но тут же мои руки обмякли, цепляясь за шелковистую ткань его одежды.
— Это Адильер! — внезапно закричал кто-то. Я уж было воодушевилась, в надежде, что сейчас все дружненько соберут яйца в кулачки и бросятся мне на выручку, зная паспортные данные этого чудовища. — Спасайте
Этот крик вселил в меня надежду.
— сь! Бегите! — истерично завопил кто-то, что — то выронив на пол. — Не вздумайте вступать с ним в бой!
Стража разбегалась, как уличная шпана, изучавшая единоборства по фильмам с Брюсом Ли, случайно решившая отжать телефон у чемпиона мира по боксу. А я думала, что за меня будут сражаться, как за пульт в новогоднюю ночь! Сквозь странное наваждение я чувствовала его прикосновения, которые действовали лучше горсти успокоительных.
— Лиш-ш-шь клятва веч-ч-чной, ис-с-скренней любви, — прошептали мне, склоняясь ко мне так низко, что я чувствовала чужое дыхание. — С-с-способна ч-ч-чары с-с-снять мои
Через мгновение я рухнула на пол, потеряв точку опоры, а вокруг воцарилась такая тишина, что было слышно, как стучат чьи-то зубы и дрожат колени.
Я встала, чувствуя себя не лучше, чем население земли первого января, зашторила руками верхний элемент костюма Евы, видя, как оборванная юбка волочится длинным шлейфом по ступеням, обнажая мои ноги.
На меня смотрели так, словно буквально вчера мой портрет показали по новостям на фоне многочисленных трупов моих жертв. Я провела руками по лицу, не чувствуя разительных перемен.
— Уши развесила! — послышался мне шепот, а я резко обернулась. Ничего себе! Субпродукты в виде рук и сердец трусились холодцом в самом дальнем конце зала. Я замерла, закусывая губу.
— Выбрала? — послышался откуда-то сверху женский голос. — Наша-то выбрала?
— А мне почем знать-то? — ответил ему еще один, причем, как-то недовольно, ворчливо. — Ты не женихов считай, а постель труси! Женихи-то, небось на ночь останутся!
Странно! Вокруг меня все молчали, но я слышала голоса. Ой! А в углу мышка! Шуршит! Представляете, шуршит мышь!
Я поднесла руку к ушам, не веря им, как вдруг Мамочка! Это Это У меня на голове было что-то длинное и и пушистое!
— Принесите зеркало! — задохнулась я, боясь снова прикасаться к торчащей пушистости. — Ева, тебе просто показалось Ты перенервничала
Мне учтиво подали зеркало, в котором отражалось мое перепуганное лицо. Я отвела зеркало в сторону и Зеркало с треском упало на пол и разлетелось на осколки. У меня на голове были белые, пушистые, кроличьи уши! Моя рука украдкой скользнула в сторону копчика, чувствуя, как он трясется. У меня никогда раньше копчик не принимал все так близко к себе, кроме неудачных падений! Мои пальцы прикоснулись к чему-то пушистому, на секунду застывшему, а потом задергавшемуся.
— Он говорил, — сглотнула я, глядя на принцев всех мастей. — Что проклятие снимет клятва вечной и искренней любви! Тот, чья клятва снимет проклятие, тот и станет моим мужем
— Клянусь в вечной и искренней любви! — наперебой заорали кандидаты. Один из них, тот бородач, даже упал на колени. — Клянусь любить тебя вечно!
— Понятно, — прошептала я, глядя на «вечную и искреннюю любовь», слушая заверения в ней со всех сторон. Я медленно встала с трона, опираясь на его спинку, а потом побрела в свою комнату, оставив женихов орать, как мартовские коты.
— Ну вот за что? — всхлипывала я, водя пальцами по своей голове. — Что я сделала этому Адильеру?
«политический ход!», — послышался мне знакомый голос, а я привстала с кровати. Где-то какая-то сволочь пела про какого-то рыцаря, где-то ругались две женщины, споря о том, как правильно укладывать подушку в королевской опочивальне. Я настороженно прилегла и снова услышала голоса.
«традиция, которая сильнее, чем закон, гласит, что как только особа женского полу королевской крови…»
«Какал, какал день и ночь напролет!» — услышала я хриплый голос, а потом потрясла головой. «Скакал без отдыху и сна Покуда полная луна, как грудь прекрасной Лиры светила в вышине вершине мира!».
«Я при дворе уже пятнадцать лет! Не учи ученую!» — слышалось визгливое.
Я отчетливо слышала, как что-то уронили со словами: «Авось не заметят!».
«Ты что творишь! Пенку нужно снимать в последнюю очередь! Борзый! На! На кость!» — басил кто-то.
Среди десятка шорохов, шумов и голосов, я пыталась услышать один единственный.