Принцесса поневоле
Шрифт:
Степанюк снова повернул голову к картине. Где–то он уже такое видел. Было видно, что художник был ещё очень молод, он только начинал творить, но явно в нём пробуждался большой талант. Да, действительно, это было очень красиво: деревья, освещённые первыми солнечными лучами, которые пробивались сквозь изумрудную зелень. Блики на воде. И склонившие к воде ирисы.
– Красиво? – вдруг спросила Анжелика.
– Да, а кто автор?
– Мне тоже нравиться. Я люблю классические пейзажи. Абстракционистов терпеть не могу: нарисуют две линии, назовут: «Без титров»– и гадай, что за бред…
– Ну
– Хорошо, но вот возьмите чёрный квадрат Малевича. Малевич он и есть Малевич– от слова малюет. Это может сделать любой ребёнок.
– Но ведь не сделал, он первый…
– Да глупости всё это. Просто люди хотят быть знаменитыми, а рисовать не умеют, вот и старается, кто во что горазд. Нарисовать вот этот лес, я думаю, намного сложнее, чем тот же самый чёрный квадрат…
– Нет, но кто автор? Я вижу, что это начинающий художник.
– А вам импрессионисты нравятся? – Анжелика явно не хотела отвечать на вопрос. Она что–то написала на бумажке, по селектору вызвала Митко.
– Да, мне очень нравиться пруд с Кувшинками у Моне. А тебе…
– Ну из импрессионистов Клод Моне мне нравиться, но больше я предпочитаю Сислей. Правда, я не большой знаток искусства. – Анжелика отдала вошедшему Митко записку– Митко, только немедленно. – после чего она снова обратилась к Степанюку– Я предпочитаю Шишкина, Саврасова, Левитана…
– Да, по этой картине видно, что у тебя тяга к классическим пейзажам. Это ты рисовала?
– Ну что вы, – Анжелика засмеялась. Кто–то вошёл в кабинет. Игорь Львович сидел спиной к входным дверям. Ему, видимо, как и Анжелике совсем не хотелось обсуждать тот вопрос, который привёл его сюда. – Вы слишком хорошо обо мне думаете. Я не умею рисовать. Я как–то музыке больше и по дракам… А вот по художественной части, так это у нас… Женя, возьмёшь заказ на ещё одну такую картину. Она очень понравилась Игорю Львовичу.
Игорь Львович оглянулся. Перед ним стоял его сын. Анжелика была против того, что родители не знали, что их дети ходят в армию. Она ничего плохого в армии не видела. Женя вообще–то не возражал, если его отец узнает, чем они с Машей занимаются. Тем более, что конфликт, который произошёл в октябре, принял затяжной характер. Обе стороны молчали, но обеим сторонам это молчание было в тягость. Но Игорь Львович не знал, с чего начать, а дети– они просто обиделись. Записка, которую Анжелика написала Жене, была следующего содержания: «Я беседую с твоим папой в кабинете генерала армии. Если хочешь– приходи.» Женя пришёл. Ему казалось, что
– Привет, Анжела. Женька, ты чего хотел? Ой, папка, а ты чего здесь делаешь? – радостно протараторила Машка и резко замолчала. Ей и без ответа стало понятно, что отец пришёл по Анжелину душу.
– Митко, пожалуйста, распорядись насчёт кофе. Нас четверо…– Анжелика сказала в селектор. – Присаживайтесь, Степанюки– она показала на стулья, которые стояли около длинного стола, напротив их отца. Сама же она сидела на месте генерала и очень даже неплохо смотрелась.
– Женя, Маша, что вы здесь делаете? – наконец прервал молчание Игорь Львович после того, как в кабинет принесли кофе.
– Папа, мы же тебе говорили, что картингом занялись. А в городе другой секции нет. – спокойно пояснил Женя.
Анжелика молча наблюдала за семейной сценой.
– Но я же вам говорил, чтобы вы ни ногой сюда не приближались.
– Говорил, – вздохнула Маша и опустила голову на грудь,– да поздно уже было.
– Как это поздно?
– Ну, общем, папа, мы здесь уже давно. Это на картинг мы недавно пошли. А сначала просто в спортзал ходили.
– И что, значит меня скоро тоже будут вызывать в школу, потому что мои дети её не посещают. Во, стыдоба…– Игорь Львович запустил обе руки в голову.
Анжелика поняла, что пора спасть ситуацию.
– Игорь Львович, вы не переживайте. Из прогульщиков я здесь одна. И то только потому, что учусь хорошо. У нас здесь достаточно строго: помогают отстающим. Понимаете, чтобы продвигаться по лестнице, надо не только что–то хорошо уметь, но и учиться хорошо. Они на картинг смогли пойти, когда Женя исправил тройку по английскому. Ну не давался ему язык, а у учительницы в классе их пятнадцать человек. С каждым она не может отдельно заниматься. А у нас тут почти каждый второй на английском говорит. Подтянули его. Женя, что у тебя за четверть выходит?
– Пять…
– Да, папа, а мне помогают с зоологией.
– Но это же просто– выучи и всё. – Игорь Львович несколько приободрился.
– Нет, не просто. Это сложно. Не просто выучить, а понять. И здесь очень интересно. Ты думаешь, мы только машины учимся гонять? Мы тут помогать друг другу учимся, поддерживать друг друга. Вот только нас не пускают на серьёзные дела…– вздохнула Маша.
– Это какие ещё такие серьёзные? – удивился Игорь Львович.
– Ну на встречи со свободцами. Мы их практически ни разу и не видели.
– Рано вам ещё, да и не надо. – остановила Машу Анжелика, видя, что та пошла не в то русло. – Так вот, Игорь Львович, вот эта самая картина– это дело рук вашего сына.
– Как моего сына? Женя, ты же про краски даже слышать не хотел.
– А я увидел, что здесь стены голые и холодные, вспомнил твои картины, как от них тепло и свет идёт, вот и решил попробовать. Вспомнил, как ты меня когда–то учил. Вот, видишь, что получилось. Я теперь для многих кабинетов нарисовал. Ребятам нравятся и они меня просят. Некоторые даже для дома просили. – Гордо сказал Женя.– Анжелика, можно, я папе покажу свои картины, которые в актовом зале висят.