Принцесса разыскивает горошину
Шрифт:
— Ага, это называется «утром — деньги, вечером — стулья», — прошипела я, ужасно злая на всю московскую медицину. — А где гарантии, что вы не возьмете мои баксы и аля-улю?
— А у нас здесь не гарантийная мастерская, а медицинское учреждение, — нахально ответила тетка. — А сведения, которые вы хотите получить, сугубо конфиденциальные. Вы деньгами рискуете, а я — работой.
Пришлось выворачивать карманы и демонстрировать свою разнесчастную сотню:
— В данный момент это все, что у меня есть. Когда скажете, привезу остальные.
Тетка недовольно поморщилась, как будто на зеленой бумажке,
— Ладно, через три часа, на этом же месте, — процедила она напоследок и быстро удалилась.
А я потопала к своей отдыхающей на стоянке «Ниве». Карман мой был пуст, а голова полна горестных размышлений на тему, куда мы катимся и чем все это кончится. Мало того, что все продается, так еще и расценочки — ого-го! А пожаловаться некому, потому что общества защиты прав взяткодателей в природе не существует.
На обратном пути я попала в крайне неблагоприятную «красную волну» и то и дело торчала на очередном светофоре, которых в Москве понатыкали буквально на каждом углу. Зато было время обдумать создавшиеся расклады. И прежде всего тактику поведения при новой встрече с Инессой. Нет, напрасно я все-таки не взяла у нее деньги сразу, а теперь она наверняка начнет кобениться. Чай не дура, поймет, что козырей-то у меня и нетути. А посему запросто может урезать обещанную пайку или того хуже — вовсе не пустить меня на порог.
А вот этот номер у нее не пройдет, заявляю вам вполне официально. Хотя бы потому, что я уже вложила в сомнительное Катькино предприятие свои кровные сто баксов. За которые Маоист изведет меня своими проповедями. А уж если известие о моем преступлении перед человечеством дойдет до свекрови, то можно сразу на Колыму… О нет, лучше об этом и не думать. Во избежание трагических последствий в виде столкновения с какой-нибудь крутой иномаркой.
И тем не менее одного только воспоминания о дорогой свекрови хватило, чтобы бесповоротно нарушить ход моей мысли. В результате к Инессиному дому я подкатила, так и не придумав, какой же тактики мне держаться. Ладно, скажу, что в клинику и не собиралась, просто связывалась с Катькой. В конце концов я же за ее интересы сражаюсь, значит, ее слово не последнее. И как будто бы Катька дала мне свое «добро». А что, вполне логично. Разве нет?
Увлеченная размышлениями, я незаметно для себя самой начала тихо озвучивать наш умозрительный диалог с Инессой, что я ей скажу и что она мне ответит, может быть, даже жестикулировать. Чем и привлекла внимание выходящего из лифта молодого человека приятной артистической наружности. Ну, знаете, такой: волнистые светлые волосы до плеч, глаза «с волокитой», как сказала бы Лили. Я, бедная провинциальная домохозяйка, даже стушевалась под его взглядом и мышкой прошмыгнула в кабину, попутно уловив запах хорошего парфюма. Да уж, Москва это вам не Чугуновск. Здесь в самом заплеванном подъезде перворазрядные красавцы водятся, буквально Алены Делоны, а на моей исторической родине — одни жлобы со сковородками.
Сначала я на всякий случай позвонила в дверь квартиры с джакузи, предположив, что напуганная моим визитом Инесса может спешно заметать в ней следы Катькиного
Я позвонила еще раз. Выжала из кнопки один длинный и два коротких. Потом исполнила по памяти грустную мелодию новопреставленной певички Власты про несчастную любовь и раздавленное «Мерседесом» сердце (вот привязалась!). Инессу и это не проняло. Тогда я стала колотить в дверь и монотонно зудеть в замочную скважину:
— Откройте, милиция… Милиция… Откройте…
Раз саданула по двери, второй, а на третий она возьми и распахнись! Неужто замок сломала? Ну и дела! Да нет, скорее всего просто незаперто было, а я ломлюсь, как идиотка.
Я шагнула в прихожую, заставленную коробками и сильно напоминающую склад промтоварного магазина, и позвала: хозяйка, хозяйка… Почему-то шепотом. В ответ — ни звука. Интересное кино, что же она ушла, а дверь не закрыла? Ой, чего-то я сомневаюсь. Поискать ее, что ли, или не стоит? И как будто бы кто-то твердит прямо в ухо:
— Не стоит… Не стоит…
А ощущение такое, такое… Ну просто затрудняюсь с формулировкой. Предчувствие, что ли… Нет, даже не предчувствие. Триллеры смотрели? А, можно и не спрашивать. Что еще по ящику увидишь-то? С утра до вечера одни только героические будни мафии и кажут. Так вот, знаете, как бывает в этих самых криминальных авантюрах: еще ничего не случилось, а музычка за кадром такая, что до печенок пробирает, сейчас, сей-ча-ас прольется чья-то кровь!.. О, вспомнила: саспенс! Это называется саспенс. Просто и незамысловато.
Так вот саспенс этот из меня так прямо и попер. Ноги не идут, как будто прилипли к полу, лицо в жар бросило, перед глазами все плывет. Э, нет, говорю я себе и начинаю медленно пятиться назад. И надо ж такому случиться, что ровно в это мгновение в поле моего зрения попадает маленький коридорчик, ведущий в кухню, и сама кухня. Не целиком, правда, но и этого мне хватило, чтобы разглядеть Инессу, навзничь лежащую на полу. Все в том же аристократическом прикиде и с запекшейся черной дыркой в переносице.
Я уже открыла рот, чтобы заорать, и, наверное, заорала б, не вмешайся в это дело мой внутренний вездесущий Бубнильщик.
— Дура! — прошипел он. — Заткнись! И быстро шуруй отсюда, пока тебя не застукали.
Я сердечно поблагодарила его за мудрый совет и торпедой вылетела из Инессиной квартиры.
Глава 5
ТЕ ЖЕ И ГУМАНОИДЫ
Осознать, на каком я свете, мне удалось только на пятьдесят втором от Москвы километре. Помню, как я съехала на обочину и грустно уставилась на большую трещину в лобовом стекле, за которую Маоист меня время от времени пилит с позапрошлого лета, когда, возвращаясь с так называемой дачи, я «словила» вылетевший из-под колес самосвала маленький булыжничек.