Принцесса в академии
Шрифт:
Эмилия с любопытством, а мадам с едва сдерживаемым волнением ждали моей реакции. Я аккуратно вернула ирисы на место.
– Потрясающе!
Хозяйка «Эксклюзив-нюха» расцвела от удовольствия.
В этот момент дверной колокольчик звякнул, и в лавку зашел Кен. Наверняка хотел перехватить меня до начала занятий. При виде такого столпотворения он растерялся и явно подумывал о том, чтобы смыться, но мы усадили его за стол и напоили чаем с пирогом. Через пять минут он уже чувствовал себя в компании новых знакомых так же непринужденно, как и в моей, подкармливал Магнуса (Лизоблюдка
Когда на башне в отдалении пробило девять, он ушёл, а мы с Эмилией принялись убирать со стола. Мадам тем временем быстро вернула первому этажу прежний вид, сходила наверх за сумочкой и, попрощавшись до конца дня, убежала.
Ополаскивая последнюю тарелку, Эмилия буднично сообщила:
– Кстати, раз уж празднование пришлось на утро, то сегодня вечером я совершенно свободна и с удовольствием пойду с тобой на вечеринку. Конечно, если её не отменят.
Я вытерла тарелку, которую она мне передала, и поставила её в шкафчик.
– Значит, сегодня никаких курсов личного роста?
– Я взяла на денек выходной, – подмигнула Эмилия. – Помогу тебе с орехами.
– И я наконец увижу твоё платье? Ты ведь успела его дошить?
Глаза Эмилии полыхнули, выдавая едва сдерживаемую радость.
– Да! И чувствую, это будет незабываемый вечер!
Похоже, эти слова отправились прямиком в уши какому-то парню наверху, со своеобразным чувством юмора. Этот вечер запомнило всё королевство.
На улице я по привычке первым делом взглянула на дворцовую башню, которую жители Потерии всю неделю полировали полными надежды взглядами. Без изменений: на ней по-прежнему развевался серый флаг. Но ведь ещё не вечер! К тому же даже это обстоятельство не могло испортить мне настроение. Долго размышлять не пришлось, я и так прекрасно понимала причину, по которой мне хочется мчаться вперед вприпрыжку, попутно выкидывая коленца: через пару минут я увижу Озриэля. Он ведь обещал вернуться к вечеринке! И сколько я не напоминала себе, что этим вечером мне предстоят две миссии: ореховая и не менее важная – свести их с Эмилией, – сердце продолжало выписывать по грудной клетке восторженные пируэты всю дорогу до академии.
Ифрит дожидался меня, примостившись на краешке постамента Августа. Когда я вошла, он поднялся и шагнул навстречу, сверкая не менее широкой улыбкой, чем моя.
– Кажется, не видел тебя сто лет!
– Могу сказать то же самое.
Мы сделали движение друг к другу, остановились, неловко помялись (оба варианта приветствия – обняться у всех на глазах или чинно пожать друг другу руки – исключались). Наконец Озриэль мотнул головой:
– Ну что, идём?
– Ага.
И мы направились в аудиторию. Первой по расписанию значилась психология.
– Как прошёл семейный совет? – поинтересовалась я. – Ту проблему решили?
Озриэль внезапно остановился, повернулся ко мне и мрачно заявил:
– Никакой
– Ээ, хорошо.
– Потому что ты прекрасная девушка…
– Гм.
– …и мне плевать, кто там что считает.
– Мне уже начинать беспокоиться?
– Нет, всё в порядке.
Он убрал руки, отвел меня чуть в сторону от остального потока учащихся, перетекавшего из аудитории в адуторию, и, понизив голос, сказал:
– По поводу вечеринки…
– На башне серый флаг, – перебила я.
– Это неважно, – он огляделся по сторонам, – она состоится в любом случае.
– Что ты хочешь сказать?
– Существует запасной план…
Тут трубы прогудели первый сигнал, поторапливая студентов.
– Но о нём расскажу, только если понадобится, – быстро докончил Озриэль, и мы поспешили в аудиторию.
По дороге я постаралась собрать благородство в кулак и беспечно заявила:
– Мне тут стало известно, что этим вечером на некоем мероприятии будет одна особа…
– Ливи, там полгорода будет.
– Да, но в их числе особенная девушка, которая давно хотела с тобой поговорить, но всё никак не решалась.
– Со мной? – удивился он. – Кто это? И о чем поговорить?
Я попыталась вспомнить, как в подобных случаях отвечают наперсницы в любовных романах:
– Этого я пока сказать не могу, но, уверена, сердце тебе подскажет.
– Чего?
Я была раздосадована его непонятливостью.
– Озриэль, ты хорошо знаешь эту девушку. Она заметила знаки внимания с твоей стороны и ждёт, когда же ты решишься открыть ей своё сердце, потому что испытывает те же чувства. И она готова к возможным трудностям и последствиям.
Ифрит споткнулся и взмахом руки чуть не выбил челюсть заходившему в аудиторию профессору Адаманту. А потом, покраснев, выдавил:
– Я тоже уже давно собирался поговорить с… этой девушкой о том же самом.
Дверца в хранилище моей самоотверженности захлопнулась.
– Вот и хорошо, – сухо заявила я и отправилась на задний ряд.
В этот момент я его почти ненавидела.
В середине дня всех студентов и преподавателей собрали в центральном вестибюле, и мадам Лилит объявила, что указом первого советника его величества вечеринка отменяется. Позже я узнала от Эмилии, что эту же новость глашатаи довели до сведения остальных жителей Потерии на центральной площади.
Под сводами академии прокатился коллективный вздох, впрочем, я заметила, что кое-кто слишком уж старательно изображал разочарование, а ещё несколько учащихся обменялись многозначительными улыбками. В общем, заговор был налицо.
Потом нас снова отпустили на занятия. Среди преподавателей я заметила Робина. Он выглядел уставшим и хмурился больше обычного. Видимо, накопившиеся дела потребовали его временного возвращения с совета.
– Не сейчас, – сказал он, увидев, что я двинулась к нему, и свернул за угол.