Принцесса Ватикана. Роман о Лукреции Борджиа

Гортнер Кристофер Уильям

– Просто я по нему очень соскучилась. Два года его уже не видела.

– Да, но ведь он присылает тебе книги, правда? – Папочка подтолкнул меня локтем, и я захихикала. – Запрещенные книги стихов, которые приводят в бешенство Ваноццу. – Он обвел меня взглядом. – Книги и сестринская любовь – вещи замечательные, но ты должна доверять мне, и я буду делать то, что правильно для тебя и для него. – Он погладил мою щеку. – Ты мне обещаешь, farfallina? – Я кивнула, и он поцеловал меня в лоб. – Хорошо. И дружи с Джулией.

– Да, папочка, – прошептала я, и он ущипнул меня за кончик носа.

– И не ссорься больше с Ваноццей. Никто лучше меня не знает, каким цербером она

может быть. И ведь не случайно все ее гостиницы превратились в золотые жилы. Но тебе она желает только блага. Я бы не говорил тебе об этом, если бы ты не отказала ей в должном уважении.

Dio mio, неужели у него повсюду глаза и уши?

– Хорошо, папочка.

– Bien [22] . – Я встала следом за ним, он посмотрел на освещенное факелами палаццо, откуда до нас доносились смех и музыка. – Диву даюсь, как это они так долго не подходили ко мне. У меня ни мгновения для себя не было. Даже чтобы мочевой пузырь опорожнить. – Он раскинул руки. – Ну а теперь поцелуй старенького babbo. Уже поздно, и тебе пора спать. Очень скоро увидимся.

22

Хорошо (фр.).

Я прижалась к нему, вдыхая его неповторимый запах. Его шепот: «Я тебя люблю, Лукреция» – пролился мне в уши словно бальзам. Отпустив его, я поспешила в свою спальню.

В конечном счете быть дочерью папы римского, наверное, не так уж и плохо.

Глава 5

Следующие недели проходили в вихре дел – мы собирали вещи, паковали сундуки и кофры к переезду. Адриана предусмотрела все: она давала указания слугам, как скручивать гобелены, как прокладывать сеном наши многочисленные тарелки и хрупкие статуэтки.

Мы с Джулией не могли избегать друг друга, наши общие вещи были разбросаны по всем комнатам. Перебирая их, решая, сохранить ли этот выцветший рукав или те стоптанные комнатные туфли, мы едва успевали обмениваться необходимыми любезностями, пока неожиданно не появлялась Адриана и не принималась мерить нас критическим взглядом.

– Добавили лаванду в сундук с бельем? Если нет, все будет вонючее, противное и…

Она распахнула крышку первого попавшегося кофра. Оттуда выпрыгнуло нечто пушистое, и она вскрикнула.

– Аранчино, ах ты, проказник! – закричала я на кота, который бросился под мою кровать и зашипел оттуда. – Наверное, запрыгнул внутрь, когда я отвернулась, – виновато сказала я Адриане. – Я и понятия не имела.

Джулия у меня за спиной едва сдерживала смех. Мне вдруг пришлось прикусить губу.

– Ты и понятия не имела? – Адриана прижала руку к груди. – Dio mio, представь: мы бы приехали в Санта-Марию и нашли его там, задохнувшегося среди твоего белья.

– Ехать-то всего на другую сторону реки, – сказала Джулия. – Он бы не успел задохнуться, хотя мог бы все там описать, с лавандой или без.

Она неожиданно посмотрела на меня негодующим взглядом, и мы обе расхохотались. Адриана удивленно смотрела на нас, а я вспомнила, как папочка просил меня дружить с Джулией, и прошептала ей:

– Прости меня.

– Ерунда. Это я должна просить прощения. После того жуткого происшествия с Хуаном с моей стороны такое поведение было бесчувственным.

– Значит, снова друзья, – хмыкнула Адриана.

– Да, – заявила Джулия и взяла меня за руку.

Я согласно кивнула, хотя все еще не была уверена, что могу ей доверять.

Адриана приказала нам немедленно

проветрить кофр и переложить наши вещи лавандой, но без котов. После чего она вышла и закрыла дверь, чтобы не слышать нашего хохота.

26 августа, в день святого Александра, слуги погрузили на телегу последние предметы нашей мебели, чтобы доставить все в палаццо Санта-Мария, а мы обрядились в парчу и вуали и отправились в город на коронацию папы Александра VI.

На самой церемонии мы не могли присутствовать. Женщинам запрещалось находиться во время этого священнодействия в соборе: папа должен, одетый в одну сорочку, сесть на особый стул с дыркой, как сказала мне Джулия, чтобы можно было убедиться в его принадлежности к мужскому полу.

– Убедиться? – переспросила я. – Это еще зачем? Все и так видят, что он мужчина.

– Это ты так думаешь. А ты вспомни la papisa [23] : все думали, что папа Иоанн – мужчина, а вспомни, как оно все обернулось. И с тех пор каждый папа должен доказать, что он… ну, ты знаешь, – спешно закончила она, когда Адриана строго посмотрела на нас:

– Вы так и собираетесь весь день болтать, как кумушки? Или, может быть, соблаговолите уделить внимание самому важному событию в нашей семейной истории?

23

Папесса Иоанна – легендарная личность, женщина, якобы занимавшая папский престол под именем Иоанн VIII, между 855 и 858 гг. Сторонники легенды утверждают, что после этой истории каждый новоизбранный понтифик, до Льва Х, проходил процедуру определения пола с помощью стула с отверстием. Начиная с середины XVI в. историки уже не сомневались в вымышленности этого рассказа.

Я посмотрела на улицу внизу. Мы сидели на специально отведенном нам балконе в палаццо, откуда открывался вид на дорогу, по которой должна была пройти папская процессия – по Виа Папале до Латеранского дворца, где он будет интронизирован как епископ римский и верховный правитель Папского государства.

От этого зрелища – как и от запахов – дух захватывало. Навоз и вино, пролитое из кожаных бурдюков, смешиваясь, издавали на жаре жуткую вонь, а ликующая толпа, растянувшаяся до самого Колизея, заполняла дорогу. Возглавляли процессию крысоловы с собаками, рвущимися с поводков, – они бежали вперед, чтобы разогнать из болотистых зарослей грызунов. Лавочники, расположившиеся на руинах нижнего уровня, развернули свои цветистые знамена. Разграбленная громада арены, откуда давно вывезли весь мрамор и известняк для украшения благородных палаццо, неожиданно воскресла для недолгой жизни, ее гулкие арочные проходы вернулись к мимолетной славе, не заглядывавшей сюда с древних времен. Гипсовые ангелы, выкрашенные бронзовой краской, парили в громадных арках, оседлавших дорогу. За трепещущими на ветру знаменами наших цветов почти не видно было небес – лишь море алого и желтого.

Куда бы я ни посмотрела – всюду превозносилось наше фамильное имя.

Джулия предъявила мне самых важных персонажей процессии.

– Вон там кардинал Асканио Сфорца. – Она указала на невысокого элегантного человека с выпученными глазами. На нем была мантия с полами, поеденными мышами, и ехал он на муле среди двенадцати слуг, облаченных в алое и фиолетовое. – Ходят слухи, что Родриго после конклава дал ему шесть сундуков серебра, но это ложь. Палаццо твоего отца на Корсо и вице-канцлерство – вполне достаточное вознаграждение для любого, даже если он так жаден, как Асканио.