Принцессы, русалки, дороги...
Шрифт:
— Война бомбе!
И если мы когда-нибудь встретимся — так мы решили, — то подытожим наши победы!..
Интересно, где теперь адвокат Джон Плэттс-Миллс, преподаватель Гарри Ри и все те, кто были с ними тогда, в Москве? Осуществляют ли они наш «заговор»?.. А сама я — что делаю для большего взаимопонимания людей, то есть, иначе говоря, для мира?
Я могла бы ответить, что я посылаю в «Труд» статьи и очерки о жизни Индии!
Но писать о миролюбивом индийском народе, о том, что сделали агрессоры-колонизаторы с Индией, — это еще очень мало для того, чтобы чувствовать себя подлинно борющейся за мир. Писать об агрессивной политике США, о том, что именно Соединенные
Я буду борцом за мир — в своей профессии журналиста-международника и в своей сфере поэзии, — когда перестану сознательно, а еще чаще бессознательно подбирать сначала, так сказать, соответствующую современной моде раму, а потом в эту раму врисовывать картину. Перестану корежить и подрезать картину, когда она не влезает в раму.
Почему, если на каком-нибудь конгрессе человек, по чистому недоразумению приехавший представлять Советский Союз, мямлит нудно и бестолково, не разругать его в газете хлестко и убедительно? Кто нам мешает писать так?! Абсолютно никто не мешает! Что мешает? Культ личности! Причем своей собственной: вдруг написанное не понравится кому-нибудь и что-нибудь случится с моей драгоценной персоной!
Журналисту надо откровенно говорить то, что он думает. И поэту.
Мы хотим мира.
Неужели не заставит наконец вздрогнуть легкомысленных и беспечных, не образумит безумцев трагедия Хиросимы и Нагасаки, статистика — страшные по своей обнаженной откровенности цифры ежесекундного разрастания на земле лейкемии, предостережения ученых, циничные заявления недобитых фашистов?!
Неужели вся торжествующая музыка земли — ликование Чайковского, широкое дыхание пальм, голоса классиков мировой литературы — не смогут заставить умолкнуть лицемерную игру в слова?!
— Мы живем в эпоху разоблачения самых сложных иллюзий и утверждения самых простых истин! — сказал мне один американец в Мадрасе.
Ну что ж, он прав. Многие действительные истины утверждены и утверждаются, многие иллюзии улетучились и улетучиваются на пути борьбы за мир и прогресс, пройденном миллионами людей после окончания второй мировой войны.
Среди исчезающих иллюзий есть давние, вошедшие, что называется, в плоть и кровь человечества.
Люди — смешные. В каждом из нас живет иллюзия безопасности. Затаенная убежденность, что пуля попадет в идущего рядом! Однако если уж рассуждать о затаенной вере в пули, разящие лишь шагающих рядом, то будет уместно только прошедшее время: в атомной войне нет пуль и нет иллюзии личной удачи, нет выигрыша неуязвимости по лотерейному билету. Атомная война способна ворваться в любое тихое, уединенное человеческое жилье, в любую хижину из пальмовых листьев, в любой земной уголок волшебной красоты и захлестнуть тебя смертельной петлей радиации, забиться человеку в глаза и в уши, встать пылающим куском поперек горла:
«Ты хотел атомной войны? Жри ее, давись ею!»
«Но я не хотел атомной войны!»
И вот она, еще одна разоблаченная иллюзия нашей эпохи: не хотеть войны, только не хотеть войны — сейчас мало!
Древний император Ашока был буддистом, приверженцем религии, утверждающей, что жизнь якобы слагается из четырех вечных фундаментальных «благородных истин» — истины боли, истины причины боли, истины прекращения боли и истины пути, ведущего к прекращению боли.
Уже в те времена император Ашока сумел воплотить туманные «истины» буддизма в достаточно конкретный приказ об отказе от войн, являющийся первым из известных до сих пор памятников антивоенной литературы.
...Фигура женщины с девической
...Неужели человек, умеющий превращать медь в сияющее солнце, превратит землю в атомный гриб?!
ЧУДЕСА АДЖАНТЫ И ЭЛЛОРЫ
...Лицо гигантского гранитного изваяния вдруг изменилось: исчезла усмешка, уже готовая было появиться на губах, спокойные брови нахмурились.
— Разве это не чудо! Объяснить его вам? Хорошо. Но подождите немного. Вы увидите еще много чудес, — тихо произнес индиец на языке хинди.
В глубокой каменной тишине слова прозвучали как выкрик и вызвали странное эхо, похожее то ли на приглушенный хохот, то ли на шумные вздохи. Казалось, что на слова о чуде откликалась скрытая в недрах гранитных скал давняя жизнь. Откликалась и призывала взглянуть на нее поближе, убедиться, что древнее искусство обладает своими не превзойденными до сих пор вершинами. И казалось символичным, что на пути сюда, так сказать в глубь веков, мы долго взбирались вверх по крутым ступеням, выдолбленным в отвесной скале.
Был очень жаркий день. Как часто, рассказывая об Индии, говоришь: «Было очень жарко» или «Была гроза, лил ливень...»
Что значит «очень жарко» в этом районе Центральной Индии, удаленном от омывающего страну океана?
Все оранжево-бурое вокруг: и русло речки, исчезающей в это время года, и лесистый склон горы, похожий на фоне желтовато-серого безоблачного неба на отлично высушенный гербарий. Воздух — оранжевый, весомый, обжигающий, как расплавленная бронза. Кокосовые орехи, сложенные под навесом в крохотной закусочной, которая примостилась у подножия скалы, — зеленые солнца: горячи так, что не дотронешься! Раскаленные камни обжигают ноги сквозь плотные подошвы местных сандалет.
На пути сюда, под древние своды скал, босой индиец-гид говорил по-английски. Здесь же, видимо, английский язык был неуместен. Мы находились во II веке до начала нашей эры, когда в Индии уже существовала почти трех-тысячелетняя цивилизация, уже выросли превосходно спланированные и снабженные водопроводной сетью города, порты и верфи, уже научились индийцы изготовлять кирпич и парфюмерию, ковры и мебель...
Индия тогда еще не была захвачена завоевателями, оставившими впоследствии босым, голодным и раздетым ее многомиллионный народ. На территорию Индии еще не проникла рожденная в Лондоне и быстро обросшая английскими штыками торговая Ост-Индская компания. А в лесах Великобритании тогда различные первобытные племена еще, говоря попросту, только что спрыгнули с деревьев.
Кстати, в XVIII веке, в годы хозяйничанья на территории Индии воинственной Ост-Индской компании, член английского парламента заявил:
«Поля больше не обрабатываются. Огромные площади уже поросли кустарником. Земледельцев Индии грабят, ремесленников притесняют. Голод без конца повторяется, население вымирает».
...Аджанта — 29 храмов и монастырей — вырубалась в сплошных гранитных скалах в течение девяти столетий, начиная со II века до нашей эры. Огромные пещеры украшены скульптурами и живописью. В гранитных, идеально выровненных плитах пола каждой пещеры видны углубления — палитры древних живописцев.