Принцип четности
Шрифт:
— Минуточку, минуточку, — грозно сказал Глеб. — Вы, лейтенант, не приписывайте мне своих заморализованных подходов! Я говорил, что, может быть и проверка, может быть и испытание — почему бы и нет? Но ни про какие-то там качества я не поминал. Это ты потом стал гнать чушь про испытание качеств. Благородство, коллективизм, смелость…
— А ты не гнал, да? — язвительно сказал Кирилл.
— Это не мой стиль, — ответил Глеб. — Ты можешь до такого бреда додуматься, не спорю. Тебе бы только нравственную основу подвести подо все. Хлебом не корми — дай поделить любое
— А тебе лишь бы обгадить, — заметил Кирилл недовольно. — Все отвергнуть. А почему бы, понимаешь, не поделить явление на плохое и хорошее, а? Если явление связано с людьми — как его не делить-то? Скажи-ка на милость!.. Если человек так устроен! Если вокруг него все построено по принципу добра и зла…
— Это твоему человеку только так кажется! — воскликнул Глеб. — Это он по своей глупости и мании величия так возомнил. Тоже мне, царь природы! Больная разумом обезьяна… Кир, ты, как обычно, ставишь человека в центр Вселенной в этом и беда. Вот когда ты перестанешь его туда ставить, когда ты поймешь, что Вселенная вертится вовсе не вокруг него, тогда тебе станет ясно, что нельзя везде и всюду пихать человеческие оценки. Представь себе, что этого «весельчака», как его обозвал наш Серж, может, больше всего интересует твоя мочеполовая система, а не твои моральные устои. Если его вообще что-либо интересует.
— Пока я человек, я буду ставить человека в центр Вселенной, — сказал Кирилл упорно. — И ты меня в этом никогда не переубедишь. Вот и все. Вот овца, по идее, думает, что она — центр Вселенной. И кролик так же думает, наверное. Каждый считает себя…
— Позвольте не согласиться! — перебил его Глеб. — Ни кролик, ни овца, к счастью, ничего такого не думают. Они кушают себе травку и планов на завтра не строят. Тем и счастливы. Нам у них учиться надо, сапиенсы!
— А откуда вы вообще знаете, что думают кролики? — изрек Сергей. Дарвинисты хреновы…
— Ладно, я беру тайм-аут, — сказал Кирилл. — От меня отстань. Вон Серегу обрабатывай, философ. Я это все уже слышал не один раз. Я лучше бутерброд съем, пока Васильич все тут не сожрал.
— Меньше надо копья ломать, однако, — посоветовал Валера, усердно ковыряясь вилкой в банке тушенки. — А то машут-машут сначала мечами, а потом начинают жратву искать… Когда уже поздно, между прочим. Кстати, сейчас хорошо бы кофе пошло, — заметил он.
— Кофе? — вскинул бровь Глеб. — Это такое жидкое и черное? Которое из кофеина делают?
— Нет, — качнул головой Валера и поправил очки. — Его из кофеина только выращивают. Из молотого.
— А кто у нас сегодня за Махмуда? — спросил Кирилл.
— Драйвер, драйвер, — произнес Глеб.
— Тогда поджигай, — сказал Валера Сергею.
— Только сначала еще по одной! — потребовал Кирилл. — Сегодня классно идет.
Они выпили еще по одной. Глеб поднялся из кресла и стал копаться на полке с книгами. Валера откинулся на спинку дивана. Бросив в рот ломтик лимона, Сергей пошел на кухню разогревать чайник.
Кое-как он нашел спички в одном из настенных ящичков и зажег газ на плите.
Он не заметил, как в кухне появился Глеб, держа в руках маленькую раскрытую книжку, похожую на томик стихов.
— Вот послушай, — сказал он, поглаживая бороду. — Каково сказано…
Он перелистнул страницу и прочел вслух:
Может быть, это точка безумия,Может быть, это совесть твояУзел жизни, в котором мы узнаныИ развязаны для бытия…— Ты это про что? — Сергей с вздохом отвернулся от окна.
На него в упор смотрели серые глаза Глеба.
— Это не я, — медленно сказал Глеб, усмехнувшись в усы. — Это Мандельштам. Осип.
— Погоди… Ну-ка, повтори.
Глеб повторил. Возникла небольшая пауза.
— Люблю, знаешь ли, красивое слово, — сказал Глеб, щелкнув пальцами. Ничего с собой поделать не могу.
В дверном проеме появился Валера и пристально оглядел их обоих.
— Какого черта? — сказал он. Потом он встал между ними, отобрал у Глеба книжку и бросил ее на холодильник.
— Уже все сожрал? — поинтересовался Глеб. — А здесь ничего нет, милейший.
— Я кофе хочу! — требовательно заявил Валера. — В конце-то концов!
— Тогда стой и дуй на газ, — посоветовал ему Сергей. — Ты, что, правда все съел?
— Что за вопрос? — фыркнул Глеб. — Я бы на его месте обиделся.
— Конечно — не все? — сказал Сергей.
— Конечно — все! — сказал Глеб.
— А ну-ка… — пробормотал Валера и открыл холодильник.
— Смотреть на это не могу, — сказал Глеб скорбно. — Идемте скорее отсюда, Серж.
— Сигарету оставь! — буркнул Валера, звякая в недрах холодильника стеклом.
Они покинули его и вернулись в комнату. Внезапно из недр маленькой комнаты донесся глухой демонический звук, напоминавший рев слона, от которого, казалось, задрожал листок календаря, приклеенный булавкой к обоям.
— Палыч!.. — с восхищением и замиранием произнес Сергей. — Неужели выходит на свет божий?
— Э-э… — протянул Кирилл, наморщив лоб и прислушиваясь. — Чего это он пробудился?
— Т-с-с!.. — зашипел Глеб, прыгая к дверям и прикладывая ухо.
Спустя пару секунд воздух прорезал второй трубный стон, но громкость у него была уже заметно ниже. Глеб озадаченно почесал затылок, осматривая стол в поисках чего-нибудь съедобного.