Принцип каратэ (сборник)
Шрифт:
А Колпаков думал, что, пожалуй, впервые столь явно воплотил в жизнь принцип, которым исподволь руководствовался уже много лет, хотя не всегда отдавал себе в этом отчет. Система требует убежденности на уровне подсознания, только тогда действия молниеносны и максимально эффективны. Очевидно, он достиг такого состояния.
На следующий день его отыскал Габаев.
— У меня все готово!
Он вытащил из портфеля десяток красиво оформленных, переплетенных инструкций мастера Масатоши Накаяма.
— Продаю
Он полез в карман. Колпаков растерялся.
Подрабатывать черчением не вышло — нудная, тяжелая работа, выкраивать из зарплаты не удавалось, а новая жизнь требовала расходов. Но взять деньги у Гришки…
Он озлился и вспомнил обиду.
— Что же ты, приятель, выполняешь чужие просьбы моими руками, а записываешь их на свой счет?
Гришка сразу понял, но всерьез упрека не принял.
— Ты же не спрашивал, чья просьба. Сегодня ты человеку помог через меня, завтра — я тебе через него. Чего нам делить?
Габаев помедлил, на лице отразилось раздумье, и вынул руку из кармана.
— Два сенсея на весь город! Разгоним всех самозванцев и вдвоем будем определять развитие карате! И сами не останемся внакладе! Делюсь опытом… — Гришка достал из портфеля картонную коробку, раскрыл. — Смотри!
Библиотечные карточки, на таких Колпаков делал выписки при работе с литературой. Только у него наверху шло название главы и параграфа диссертации, а здесь…
«Химчистка, телеателье, железная дорога, Аэрофлот…»
— Что это?
— Очень полезная вещь!
Только сейчас Колпаков понял, зачем в придуманной Габаевым анкете указывалось место работы кандидата в секцию, а для юношей — их родителей.
— Торгашеские штучки, с душком!
— Зря ты так, — обиделся Габаев. — Нечего нос задирать. Нас только двое! Надо держаться друг друга, помогать… А это, — он похлопал по картотеке, — это еще не раз пригодится. И мне, и тебе, и твоим знакомым.
Колпаков улыбнулся.
— Ладно, убедил.
Гришка перевел дух и снова опустил руку в карман. Колпаков вспомнил, что должен ему пятьдесят рублей.
Гришка извлек пачку десяток.
— Гонорар за перевод. И ты мне ничего не должен.
Он сам сунул Колпакову деньги в карман.
— Откуда ты знаешь Звереву? — спросил Колпаков, чтобы что-то сказать.
— А кто это? — удивился Гришка. — А-а, мадам косметичка! Заочно, через приятельницу… Точнее, жену моего бывшего начальника, ему, бедняге, не повезло…
— Дружишь со старушками?
— Посмотрел бы ты на нее! Как-нибудь познакомлю. Хочешь, прямо сегодня?
— Сегодня собираюсь с подругой поужинать в «Интуристе».
Гришка широко разулыбался.
— Не исключено, что мы встретимся.
Так и получилось. Встреча произошла в Зеленом зале, хотя, похоже,
Клавдия прекрасно выглядела, в десяти шагах ей ни за что не дашь больше тридцати, да и вблизи хоть куда: гладкое лицо, ослепительная улыбка, красивые холеные руки, и все же что-то вызывало желание обращаться к ней по имени-отчеству. То ли чуть увядшая кожа вокруг глаз или выдававшие большой жизненный опыт манеры, а может, взгляд, омолодить который невозможно никакими косметическими ухищрениями.
Вечер катился по наезженным рельсам ресторанного времяпрепровождения, в котором трезвый Колпаков не находил ничего веселого и интересного.
Гришка вел стол, подливал дамам коньяк, лихо опрокидывал рюмку за рюмкой, толковал про двух сенсеев, женщины, глядя на него, допытывались, почему не пьет второй сенсей. Колпаков не мог вразумительно ответить и скованно молчал.
С Гришкой все время кто-то здоровался. Клавдия и Лена тоже встречали знакомых, неожиданно откуда-то появился Кулаков с обязательными бутылками шампанского. Геннадий чувствовал себя сиротой.
Люди, с которыми он привык общаться, не ходили в рестораны, не знали затейливых тостов, не умели посылать коньяк на соседние столики. Что сейчас делают Дронов, Гончаров, чем заняты Колодин, Зимин, Окладов? Сидят, уставясь в книги, таблицы, что-то пишут, может, отдыхают с книжкой, телевизор никто из них не смотрит и спиртным не балуется.
Такие занятия наверняка покажутся скучными Габаеву, Клавдии, да и Лене, пожалуй… А Колпакову скучно здесь, и тем не менее он сидит, деланно улыбается, танцует с Леной, а когда ее приглашает Гришка — с Клавдией, чувствуя под скользкой тканью дорогого платья упругое тело и чужой аромат духов, поддерживает пустые разговоры, согласно кивает, отдавая дань ненужному застольному этикету.
— Не хмурься, шеф, все будет тип-топ! Нас всего двое!
— Высокие черные на шпильке…
— Дороговато, впрочем, на чеки во столько же обойдется…
— Скоро соревнования, мы договоримся, кого выпустить, кого придержать…
— Авторитетный человек, руководитель, квартира, дача, а его один наглец подсидел, он и помер от инфаркта…
— Точно моя история!
— Что с тобой, Генчик? На тебе лица нет!
В глазах Лены полыхнула тревога.
— Жарко… О чем беседуете?
— Да у Зверевой двадцать лет назад с выгодным замужеством не выгорело.
— А-а. Нашли что вспоминать!
Подружки по салону мадам Зверевой продолжали щебетать — весело, непосредственно, как девчонки-десятиклассницы.