Принцип револьвера. Часть 3
Шрифт:
Громилы отпускают меня и я с трудом удерживаюсь на ногах. Стоять вот так, - голым, под изучающими взглядами очень неприятно. Давит мерзкое ощущение слабости и беззащитности.
"А ведь Каролинка..." - всплывает паническая мысль.
Усилием воли пытаюсь погасить панику. Главное сейчас понять, что происходит и выжить. Именно, выжить, потому что лица сидящих за столиком с яствами людей мне не нравятся. Видел я такие лица. Не так уж и давно. У тех неприметных парней из Особого отдела, которые расспрашивали у меня о Каролине... Там, в нашем мире, в госпитале.
"А вдруг госпиталь это
Чтобы не выглядеть молчаливым, напуганным дураком, которым я сейчас на самом деле и являюсь, осторожно переступаю с ноги на ногу, и острю:
– На помойку меня привезли?
Шутка явно оказывается неудачной - удар в лицо следует немедленно. Меня швыряет на пол. Я не успеваю даже согнать улыбку. В носу мокро - это неожиданно раздражает. А я, кажется, раздражаю крупного мужика с бритой до зеркального блеска головой. Мужик этот утомленным басом объясняет:
– Еще одна шутка, убьем!
– почему-то верю ему безоговорочно.
Поэтому молчу, чтобы не показалось, что снова шучу. Молчу, но с трудом поднимаюсь на ноги - сидеть на полу некрасиво, хотя пол приятный и теплый (подогревают, наверное). Только мне удается принять вертикальное положение, как меня едва не сбивает с ног восхищенный выдох одного из сидящих:
– Красотка, однако!
Будет совсем весело, если это какие-то извращенцы! Впрочем, вид взъерошенной, но вроде бы целой Каролинки, тут же меня успокаивает. Она в порядке, пусть в относительном... Кутается в ветхую застиранную простынку, вид у нее беззащитный и вместе с тем волнующий. Зашедший с ней тип в элегантном костюме и при галстуке, плюхается в свободное кресло и молча наливает себе какой-то напиток в стакан. Узнаю его сразу - Артур. И вместе с тем, это какой-то другой Артур, похоже, ему в достаточной мере наплевать на происходящее. А вот бритоголовый заметно оживился, даже глаза заблестели. Не нравится мне это... А сделать ничего не могу - в затылок по-прежнему дышат, неразговорчивые спортсмены с крепкими кулаками...
"А еще у них есть какая-то хреновинка, которая вырубает человека, и от действия которой все еще не отошел", - разбавляют установившуюся тишину мои мысли.
Впрочем, тишина не абсолютная - где-то что-то плещется, слышен чей-то смех, визжат девичьи голоса... Но что нам с того?
– Где картина?
– бритоголовый спрашивает это устало и равнодушно, это спокойствие пугает сильнее крика, кажется, что он уже списал нас со счетов, мы ему неинтересны.
"Черт, какая еще картина?!!!" - мысли испуганными зайцами скачут в голове, - "Картина... Переход... "Разыскивается Каролина Ланге...""
Ну конечно! Догадка приходит, как щелчок, словно озарение.
– Нет у нас картины, - говорю, - мы ее уже отдали посреднику.
Зашевелились, кажется, мой ответ их удивил.
– Что за посредник?
– спрашивает Артур.
Каролинка тоже изумленно смотрит на меня. А я, глядя в расширенные глаза, все так же робко прижимающей к груди несчастную простынь девушки, уверенно говорю:
– Юрген. Он из Венниски.
На лице Каролинки появляется удивленное, но осмысленное выражение. Ну подыграй же мне, девочка моя.
– А деньги?
– задумчиво интересуется еще один из дядей, худой седовласый атлет с густой гривой волос.
Я торопливо соображаю, куда могли деться деньги, лихорадочно перебирая варианты: потеряли, нас ограбили... А Каролина жалобно, нет, скорее обиженно всхлипывает и говорит:
– Он нас кинул. Подменил чемодан с деньгами...
"Умница!"
– Это как?
– заинтересованно спрашивает бритоголовый.
Вступаю в игру:
– Отдал дипломат с деньгами, а пока обмывали сделку, подменил.
Мужики смеются.
– Значит вас развели как лохов?
– печальным тоном спрашивает седовласый.
– Ага...
– рыдает Каролинка.
– Как выглядит этот Юрген, как вы на него вышли?
– следует новый вопрос.
Каролинка, всхлипывая и захлебываясь слезами, рассказывает какую-то дикую историю... При этом достаточно узнаваемо описывает Юргена.
– А этот дохляк тебе, зачем?
– это спрашивает Артур.
Не нравится мне его вопрос... Тон у него какой-то... недружелюбный.
– Он мне помогал!
– сквозь всхлип выдавливает Каролина.
– Сиськи мять!
– гыкает кто-то из сидящих.
– Ну и что с ними теперь делать?
– интересуется бритоголовый - блондиночку-то мы к делу пристроим - отрабатывать. А задохлика этого? Действительно на помойку отвезти? Частями...
– уточняет он.
У меня пересыхает во рту и одновременно выступает пот. Горячая капля катится по лбу, стекает по брови и щекочет нос. Можно попробовать допрыгнуть... Разбить бутылку и "розочку" к горлу... Чушь, - я не успею. Напасть на одного из "спортсменов", отобрать оружие... Если оно есть, да и не справиться мне с таким громилой... Как в замедленной съемке вижу - бритоголовый открывает рот, чтобы вынести мне смертный приговор... Бледный Артур тянет к губам полупустой стакан.
– Нерентабельно, - хрипло говорю бритоголовому, - могу предложить вариант получше.
– Говори...
– сейчас интонация в его голосе сменилась, вместо равнодушия, сдержанный азарт, как у кошки играющей с беспомощной мышью.
– Мы все вернем обратно, - говорю осторожно, балансируя на хрупкой кромке лезвия интереса этих парней.
"Знать бы еще, что это за "все" я подряжаюсь вернуть", - напоминаю себе, - "и вдруг дело не только в картине..."
– Хммм... ну допустим...
– задумчиво смотрит на меня бритоголовый, - я дам тебе неделю сроку...
– Две... недели!
– пытаюсь взять ситуацию в свои руки.
– А зачем? Неужто без вас не справимся?
– ох, как бы не перестараться, мы не в том положении, чтобы торговаться.
– А смысл? Людей отрывать от более важных дел...
– стараюсь выглядеть спокойным, наверное, сейчас я представляю собой забавное зрелище, - голый парень с разбитым носом.
– Людей у нас хватает, - вмешивается в разговор седовласый.
– Разве не рациональнее использовать нас?
– отвечаю вопросом на вопрос.