Принцип упреждающего удара
Шрифт:
Конвой расступился, пропуская меня вперед. Я сделал несколько шагов и встал на металлический сканер-круг, едва заметно выступающий из пола. Круг засветился, запульсировал светом, на ровной блестящей поверхности проступила нейронная сеть.
Глядя перед собой, я громко и отчетливо произнес:
– Подсудимая Лана Зорина, человек. Объектик Станислав Гордеев, человек.
От круга отделился тоненький лучик. Он бесконечно удлинялся, двигаясь по ломаной
«У вас есть право поговорить с подсудимой – двадцать минут».
Я сошел с круга и направился к камере, не отрывая взгляда от прижавшейся к стеклу хрупкой фигурке. За время, что мы не виделись, Лана почти не изменилась, лишь густые волосы стали длиннее. Сейчас они каштановыми волнами покрывали поникшие плечи, огромные глаза светились надеждой – она еще не знала, что за ней прислали меня. Увидев, что я подхожу, Лана вымученно улыбнулась и обхватила себя руками, пытаясь согреться. Одна из стен куба бесшумно отползла в сторону и закрылась за мной, едва я переступил порог камеры. Стены вновь стали зеркальными, давая понять, что настал час Оадо – время, которое подсудимый и объектик могут использовать для личной беседы. Я отключил гермо-ленту и снял шлем. Улыбка на лице Ланы погасла.
– Ты-ы… – выдохнула она, и на ее лице отразилась целая гамма чувств: удивление, страх, отвращение, разочарование и возмущение. – Почему они прислали тебя?
– Потому, что я лучший переговорщик, – тихо ответил я.
– Ты убийца!
– В сложившейся ситуации эти понятия равнозначны.
Между нами повисла неловкая тишина, я смотрел на нее, а она старательно отводила взгляд. Наконец прозвучал вопрос:
– Как ты?
– Нормально, – я пожал плечами. – Правда нормально, Лана. Не трать время на формальные вопросы. Расскажи лучше, что произошло на Миораносе.
– Это не формальный вопрос! – возмутилась она. – Я и правда хочу знать, как ты?
Я не ответил. За пятнадцать лет, она ни разу не попыталась связаться со мной и блокировала все мои попытки поговорить с ней. Моя бывшая невеста, а ныне супруга главы Президентского Совета Объединенных Наций вычеркнула меня из своей жизни сразу, как услышала о том, что произошло на дежурстве. Так что вопрос действительно не был формальным, он был просто бессмысленным.
– Как ты здесь оказался? Тебя восстановили в правах? – поняв, что я не стану
– Да. На время переговоров я восстановлен в статусе человека и обладаю всеми полномочиями официального представителя Земли. На суде я буду выступать как твой объектик.
– Все получилось случайно, – неожиданно затараторила она. – Я участвовала в Миораносе уже третий раз, но в прошлые годы все ограничивалось ритуальным шествием. Я не была готова к тому, что роатанцы начнут убивать детей.
– В этом нет твоей вины. Панцири не проводили этот ритуал больше трех столетий.
– Но я должна была, просто обязана была сдержаться, – Лана закрыла лицо руками. – Я читала историю, учила протоколы дипломатических встреч, изучала их традиции и обычаи. А получилось, что своим вмешательством нанесла им страшное оскорбление. И теперь, – по лицу Ланы покатились слезы, – Каоан-Таоракис грозит Земле войной, если им помешают казнить меня.
– Что ты сделала?
– Вырвала ритуальный клинок из рук жреца. Те малыши так пищали, что у меня сердце останавливалось. Я не успела ни о чем подумать, просто бросилась на него.
Я кивнул. Роатанцы безупречно разыграли свои роли, решив возродить древний ритуал жертвоприношения богине плодородия Миоре на глазах женщины, всего несколько месяцев назад впервые ставшей матерью. Они хорошо изучили человеческую психологию и знали, что она не сможет удержаться и обязательно вмешается. А они получат право на священное возмездие. Панцири верно просчитали, что убитый горем муж пойдет на все, чтобы спасти жену, и проявили гуманность – разрешили земному представителю присутствовать на суде. И выдвинули условия, чтобы этим представителем непременно был я.
В тот же вечер на буферную планету Х2309 за мной прилетел корабль, на борту которого спешно провели процедуру восстановления статуса. Мне обещали, что, если я добьюсь отмены смертного приговора, мне разрешат вернуться на Землю. Однако, если я правильно понял замысел роатанцев, шансы на такой исход стремились к минус бесконечности. Лана всхлипывала, растирала слезы по лицу, все так же избегая прямого взгляда на меня. Немного успокоившись, глубоко вдохнула и задала вопрос:
– Они отпустят меня?
– Я сделаю все возможное для этого, – я ободряюще улыбнулся.
– Ты думаешь, панцири станут слушать? – Лана повысила голос. – Они ненавидят тебя! Ты знаешь, что после того, как ты уничтожил Роатан, в их языке появилось новое слово: Ноаро – убийца миров.
Конец ознакомительного фрагмента.