Принцип вмешательства
Шрифт:
– Никак нет, товарищ сержант, - вытянулся в струнку спавший с лица солдат.
– И прошу прощения - обознался.
– Прощаю, - тут же согласился буквально лучащийся добротой Чех.
– Человека с оленем перепутать - действительно, с кем не бывает. Ну, что? Поговорим о склерозах и методах их лечения?
– Не могу, товарищ сержант, мне на дежурство заступать надо.
– А может, мне лучше Сергеенко попросить тебя на гауптвахту посадить?
– задумчиво продолжил Чех.
– До выяснения обстоятельств?
– За что?
– рядовому Петрашову почти удалось изобразить
– А вот за дачу ложных показаний, например.
Во взгляде солдата промелькнуло сомнение.
– Думаешь, не послушает? Очень может быть. Но вот нашего генерала послушает точно, можешь не сомневаться. Что в "Гладиаторе" делал?
– К знакомым заходил. В гости.
– А в поселке, значит, они к тебе на огонек заглядывали? Не ври, все равно уже все знаем. Почему сразу не сказал?
Солдат молчал, переминаясь с ноги на ногу. Чех вздохнул, борясь с горячим желанием начистить рядовому физиономию для укрепления субординации. Нет, все-таки с предполагаемым противником общаться бывает на порядок проще - зуб там надфилем подпилить или карандаш в ухо... Такие экспресс-допросы всегда удавались Чеху лучше воспитательных бесед, и тем не менее беседовать почему-то приходилось чаще, особенно в последнее время. Контрактник сплюнул и вытащил из нагрудного кармана рацию.
– Ладно. Пойдем другим путем, - сообщил он в пространство.
Шебанов вышел на связь почти сразу, выслушал отчет, буркнул что-то вроде: "Ждите, сейчас буду" и отключил рацию. Спустя менее десяти минут камуфлированный "УАЗ" свернул с проспекта Ленина на ту улицу, где ликвидаторы сторожили неудачливого патрульного. Вот эта оперативность и легкость на подъем в новом начальстве Чеху весьма нравились. Другого хрен вытащишь из кабинета, неси ему туда все на блюдечке да еще через десятые руки, потому как самого к нему на пушечный выстрел не подпустят, а с этим и заговорить можно, и на место происшествия ему не в падлу выехать. Нормальный, в общем, мужик. Свой для своих.
Вышедший из "УАЗа" Шебанов смерил оценивающим взглядом жмущегося к забору и как-то сразу поникшего солдата.
– Ну, и что мы здесь имеем?
– задал он скорее риторический вопрос.
– Рядовой Петрашов, - доложил Марат, указывая на патрульного.
– Тот самый, последний оставшийся в живых.
– Тот самый, значит?
– протянул Шебанов, прищурившись.
– Ну, садись в машину, последний оставшийся. Поедем к Сергеенко, поговорим по душам.
– Не надо к Сергеенко, товарищ полковник, - еле слышно проговорил солдат.
– Не надо, говоришь? А назови-ка хотя бы одну причину, почему мне этого не делать?
– Я и так все скажу, честное слово.
– Ну, тогда рассказывай, - распорядился Шебанов, опираясь о капот автомобиля и закуривая.
– Все. С самого начала и как на духу. И учти, чтобы я переменил свое мнение, информация должна быть стоящей.
Петрашов опасливо покосился на ликвидаторов, снова уткнулся взглядом в асфальт и медленно, словно для каждого слова ему требовалось неимоверное усилие, заговорил.
Слушая изрядно смахивающий на фантастику рассказ четвертого патрульного, Чех машинально посматривал в сторону улицы Свободы и леса, небольшой кусок
– Черт, и кто-то ведь еще на таком ездит, - с благоговейным ужасом произнес Марат, когда "Запорожец" скрылся из вида.
– Пенсионер какой-нибудь, - отозвался Шебанов.
– Так что было дальше, рядовой Петрашов? Не отвлекайтесь от важной миссии заезда по ушам.
– А это все...
– развел руками Петрашов.
– Я зашел сказать ребятам спасибо, потом вышел, а тут они вот из кустов...
– А в поселке сказать, значит, не успел?
– уточнил Шебанов.
– Нет, - честно признался солдат.
– Вы же сами и помешали.
– Ладно, уговорили, - проворчал полковник.
– Сержант Чех, возьмите на заметку в следующий раз на помощь к рядовому Петрашову не торопиться.
– Есть взять на заметку, - отчеканил Чех.
Шебанов внимательно осмотрел прокуренную до самого фильтра сигарету и щелчком послал ее в кусты, после чего спросил у патрульного:
– Ну, и что мне с тобой делать?
Тот пожал плечами и угнулся еще ниже.
– Расстрелять за измену Родине, - предложил добрый Марат.
– Предложение, конечно, интересное, - задумчиво сказал Шебанов.
– Только это, к сожалению, будет слишком гуманно. Пускай лучше живет и мучается памятью о содеянном. Ступайте, рядовой Петрашов, на дежурство, на которое вы так торопились, и начальству о нашем разговоре помалкивайте.
– То есть, вы ему ничего не скажете?
– недоверчиво переспросил солдат.
– Рядовой Петрашов, какая оценка у вас была по русскому языку в школе?
– Т-три...
– Оно и видно. В таком случае перевожу на народный разговорный. Берите ноги в руки и валите отсюда, пока я добрый.
В третий раз просить себя солдат не заставил.
– Да уж, - задумчиво сказал Марат, глядя вслед улепетывающему патрульному.
– Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Теперь еще каких-то эльфов приплели...
– Скорее тупых папиных дочек, - поправил Чех.
– Этих эльфов тебе в любой клинике пластической хирургии на раз-два наштампуют. Одна операция на уши, вторая на глаза, и всего делов-то, а дур, у которых башня напрочь сорвана и денег девать некуда, сейчас хватает. Кто-то ботоксом и силиконом колется, а кто-то вон уши растит.
– А магия?
– не согласился Марат.
– Она ж его точняк лечила, тут я даже спорить не собираюсь. Когда мы этого героя нашли, на него смотреть было страшно - одежда разорвана, все в кровище, а на самом ни царапинки. Не бывает так.