Принцип "Земля"
Шрифт:
– Франческа! Это ты!
Грете не было позволено долго оставаться в педагогиуме, но до того, как Грету забрали, им удалось немного поговорить.
– Франческа, прошло столько времени, а ты совсем не изменилась!
– говорила Грета.
Они были так рады встрече и словно не слушали друг друга.
– Ты сильно изменилась, - несколько раз повторила Франческа, глядя на Грету и покачивая головой.
– А прошло совсем немного времени. Но ты повзрослела.
– Совсем немного?
– удивилась Грета.
– Прошло уже два сиклона!
– Какие
– теперь изумилась Франческа!
– Да, да, подруга! Тебя забрали в Большой мир два сиклона назад!
Франческа рассказала, что она в Большом мире занимается с детьми, что все, чему она училась на Клетионе, здесь очень пригодилось, что ей здесь очень нравится. Грета согласилась с ней, что здесь очень хорошо. Вот уже несколько ариядов здесь она может заниматься только музыкой, ни на какие факультативы ходить не нужно. Напротив, к ней приходит множество зрителей, чтобы послушать, как она играет и поет.
– В их лицах столько восторга, - говорила Грета.
– Это правда. С самого начала я замечаю, что они на меня смотрят завороженными глазами, - рассказывала Франческа Грете о своих впечатлениях.
– Особенно дети! Словно мы для них... я даже не знаю, как сказать. Мы ни к кому и никогда так не относились... Хотя... Может, это похоже на то, как мы всегда смотрели на Большой дворец?
– И мечтали попасть в Большой мир?
– продолжила мысль Грета.
– Ты права!
– А ты знаешь, Франчи, - неожиданно вспомнила Грета, - мы в Большой мир уходили вместе с Карстеном. Последний раз я видела его, когда он уезжал на Танкуру. Ему сказали так. Если я что-то правильно понимаю, это вот тот круг, что постоянно висит на небе.
– Я слышала про Танкуру. Это тот самый круг, - прошептала растроганная Франческа, бессильно пытаясь вспомнить, что же ей еще рассказывали про Танкуру. Но впервые испытываемые эмоции перехлестывали обычные возможности разума.
– Но если мы встретились здесь с тобой, может быть и с ним получится встретиться.
Обе девушки испытывали сейчас странное чувство. Они не могли его понять, даже описать.
24.
Утро удалось не самым приветливым, но постепенно немного растеряло свою неряшливость. Стало выглядывать Солнце и бросаться пучками приятного тепла. Но оставался небольшой ветерок.
– Конечно, идем! Это ведь будет твой по-настоящему первый такой праздник. Помнишь ли ты прошлые годы?
– с сомнением выдохнула Виолетта.
– Но в этом году он будет юбилейным. Десятым! С момента его официального утверждения. И, наверняка, особенно торжественным. Дочь, ты наденешь зеленый шарф или зеленую шапку?
– Шапку, - ответила Эвелина и добавила, - и шарф тоже.
– А что тогда останется Пелочке? Давай оставим ей шарфик.
На улице было очень много людей. Но в этот день толпа никуда не спешила, она не пыталась пройти сквозь себя поперек. Она, словно, отдыхала и наслаждалась. Здесь были и взрослые, и дети. В этот день все здоровались друг с другом и дарили небольшие букетики цветов.
– Смотри, Эвелина. У всех есть что-то зеленое
– Хорошо, что мы Пелочке оставили шарфик, а то бы у нее ничего не было.
Но Эвелина почти не слушала маму, сидя на руках, она смотрела по сторонам. Пелагея тоже пыталась в промежутках между взрослыми ухватиться глазами за все, но не расстраивалась, что люди вокруг такие высокие. Скорее напротив, она чувствовала себя большой и не просилась к маме на руки. Она видела, как мимо них, не спеша, проходили колонна за колонной. Люди распевали подброшенную им идею-фикс нового поколения. Но Пелагея воспринимала все через радужную линзу и записывала в почти еще белый лист своего мировоззрения:
Мы не будем просто верить,
Что планета расцветет.
Мы посадим рощи, скверы
...
"Да. Не без популизма, конечно, - подумала Виолетта.
– Но это все более становится похожим на правду. Отчасти это может быть результатом этих песен?"
Последнюю строчку припева Эвелина не расслышала, так как ее отвлекла Пелагея.
– Смотри! Смотри, - шумела она.
– Вот оно, самое главное! Ты только посмотри!
В воздухе плыл огромный надувной шар, расписанный под Землю. На нем были изображены все материки и океаны. Дети завороженные рассматривали и махали руками людям, которые были в корзинке под шаром.
"Как все-таки хорошо, что появился этот праздник!" - думала Виолетта.
Для детей этот праздник был новым. Но поколение Виолетты и старше еще помнило подобные мероприятия. Она быстро мысленно провела параллель между прошлым и настоящим.
"Он заменил собой прежние, в которых половина не понимала смысла, а другая не принимала его!" - заключила она.
– Ну, вот, девочки. С праздником Матери-Земли Вас, - вернулась от своих мыслей Виолетта.
Она так же поздравила тех, кто стоял рядом с ней. Они в ответ поздравили ее и детей.
– Мама, а зеленые называются материки?
– спросила Эвелина, показывая на шар.
– Материки, - ответила Пелагея.
– А синие - это океаны.
– А почему они зеленые?
– снова поинтересовалась Эви.
– Потому что там растет много, много деревьев. Деревья все зеленые. И материки зеленые.
– А океаны синие, потому что там деревья не растут?
– Конечно. Как они могут расти в воде?
– засмеялась Пелагея, испытывая детское легкое чувство превосходства над младшей сестрой.
– Океаны синие, потому что...
– разогналась, но не смогла объяснить этого Пела.
– Потому что они чистые, - продолжила Виолетта и грустно выдохнула, подумав: "Потому что они должны быть чистыми", и добавила: - Синий свет символизирует чистоту.
– А зеленый?
– не унималась с вопросами Эви.
– А зеленый символизирует жизнь!
– Ой, смотрите! Вон еще!
– восторженно запищала Эвелина, увидев второй воздушный шар.
В их поле зрения появился огромный, еще больше первого, весь желтый воздушный шар.
– Вот и Солнце!
– сказала Виолетта.