Принуждение к миру
Шрифт:
Уцелевшие натужно кашляли, скорчившись на полу или прислонясь к стенке.
Мне показалось, что все происходящее дурной сон: такого невезения просто не могло быть. И когда одна часть мозга уже начала поддаваться панике, другая продолжала бесстрастно фиксировать и управлять окружающей обстановкой.
Танки на городских улицах – готовые мишени.
Плохо, мать твою, очень плохо! Я упал на колени, пытаясь удержать автомат горизонтально, но тот стал страшно тяжелым. Голова превратилась в огромный мешок, набитый песком, который непрерывно пересыпался из угла в угол.
Есть
Путь к победе вымощен трупами.
Два гранатных разрыва прогрохотали в зале гораздо оглушительнее, чем это случилось бы на открытом пространстве. К тому же контузия лишила расторопности. Кое-как достигнув убежища, я, к несчастью, не успел заткнуть уши. После чего заполучил на свою многострадальную голову новое потрясение. Прежний звон в ушах многократно усилился, и сквозь него не долетали уже никакие звуки.
Но как ни крути, а отделался я все-таки удачно. Контузия пройдет, надо только забиться в укромный уголок и отсидеться там какое-то время. Головная боль и тошнота помучают дольше,но в аптечке найдется парочка сильнодействующих препаратов, которые помогут игнорировать эти посттравматические эффекты.
Сжимая автомат в руках, я перевернулся на спину и замер в этом положении, собираясь с силами перед тем, как подняться. Двухцветный мир, который состоял лишь из тьмы и одного-единственного светового пятна, все еще плыл перед глазами. Но мысли уже обрели ясность, достаточную для того, чтобы связывать их в простейшие логические рассуждения.
В бою даже гусар обязан быть управляемым зверем.
Слышались взрывы за домами; отвечали из подворотен выстрелами безоткаток и гранатометов. Далекие развалины курились облачками разрывов, красивая издали пелена пыли и дыма укутывала подножия разбитых домов жемчужным туманом. Пара «Шмелей» мелькнула над городом, оставив в небе за собой огни фейерверков – это, приближаясь к земле, разбрасывали кассеты планирующие бомбы.
Человеку нужно очень немногое для счастья и еще меньше для несчастья.
Я бежал первым, держа в руке РПК, другой рукой я на бегу переставлял магазин, он был на тридцать патронов, и поэтому за одну очередь вылетел весь магазин.
Через минуту перед нами возникла открытая местность, ротный сбавил шаг и на ходу стал разглядывать в бинокль дома, которые были вокруг нас. Состояние у всех было напряженное, мы шли молча, озираясь вокруг. Если здесь устроили засаду, то мы были прекрасной мишенью, спрятаться было негде. Единственное спасение, это броситься обратно. С середины площадки местность суживалась, как бы клином.
Не надо спешить. Жизнь коротка - споткнешься и не успеешь подняться.
Маневрировать. Сдерживать противника, сохраняя плотный контакт.
Шум в ушах. Нет, это кровь шумит. Мое сердце — мощный насос, гонит ее к воспаленному жаждой жизни мозгу. Ноги переступают убийственно медленно.
Я один.
Череда перебежек вдоль темных стен по обеим сторонам улицы. Перебежать. Укрыться. Оглядеться. Распределить цели. Очередь вторых номеров. Увешанные снаряжением темные фигуры перебегают вперед, до следующего дома, падают в тени стен. Берут на прицел ряды окон на противоположной стороне. Снова поднимаются первые номера. Перебегают. Ложатся. И снова все повторяется. Пока взвод не достигает рубежа передового наблюдения. Три пары — снайпер плюс напарник, уползают вперед. Скрытно выдвигаются на несколько кварталов вперед, занимают позиции в зданиях, наблюдают, докладывают. Их выдвижение занимает около часа. За это время взвод расползается по соседним зданиям, занимает оборону, обследует помещения. Важна каждая мелочь.
Лейтенант получает доклады снайперов. Делает доклад ротному. Коротко командует. Взвод снова начинает чехарду, продвигаясь вперед по трем параллельным улицам.
Монотонное повторение. Перебежать, перепрыгивая подвальные окна. Лечь. Осмотреться через прицел. Пропустить первые номера. Встать. Перебежать, пригибаясь под окнами. Не отставать. Держаться в строю.
Остановка. Снайперы бесформенными кучами появляются из дверей ближайшего дома. Медленно уходят вперед. Отделение парами исчезает в подъездах. Слышны удары и грохот выбиваемых ногами дверей.
Бой третьего отделения длится всего около тридцати секунд. Мне кажется, что дольше. Первое отделение уже пересекло улицу, закрепилось среди домов. Надо торопиться. Исчезает ощущение десятков наблюдающих за тобой глаз. Впереди снова кварталы одинаковых домов.
Какофонию боя перекрывает катящийся со всех сторон раскатистый гул. Дергается ствол, выбрасывая короткую очередь. В таком дыму огонь по готовности — самое то. Я плавно водил стволом по окнам. Я отчетливо понимал, что бой идет не по плану и давно вышел за рамки так называемой “операции”.
Взводный непрерывно вызывает роту. Иногда ему это удается. Помехи накрывают развалины плотной пеленой. Докладывает обстановку. Раз за разом требует огневую поддержку. Впустую. Похоже, уже списали. Авиация ушла.
Я действовал строго по наставлению. Я вообще начинал ощущать себя ходячей энциклопедией уставов. Вышибал замок короткой очередью. Ногой распахивал двери, бросал внутрь осколочную гранату. Вкатывается в комнату сразу после взрыва. Чадит разбитая перевернутая мебель. Пыль от выщербленных осколками стен оседает на пол. Никого.
Взвод залегает за перекрестком. Наша очередь. Я набираю воздуха, как в воду бросается в дымную преисподнюю. Ноги — сами по себе. Как заводные пружины, они отталкивают от себя разбитые камни тротуара.
Наткнулся на труп солдата. Тело изрешечено. В упор полмагазина схлопотал. Клочья спины вырваны вместе с кусками бронежилета. В чужом подсумке обнаруживаются гранаты.
Толкая вещмешок впереди себя, я полз по камням. Пехота противника бьет из всего, что у нее есть. Стены над головой разлетаются каменными брызгами.