Принуждение, капитал и европейские государства. 990- 1992 гг
Шрифт:
Средний путь формирования государства (между путем интенсивного капитала и интенсивного принуждения), путь баланса капитала и принуждения обеспечивал классовую борьбу, но лишь в нескольких случаях, как Франция и Великобритания, открывал путь формирования национального государства, которое бы было в состоянии создать и содержать массовые вооруженные силы. Эти немногие установили стандарты ведения войны для всех остальных государств, они играли непропорционально важную роль в распространении в мире системы европейских государств и европейского варианта национального государства. После Второй мировой войны лишь европейская система национальных государств стала претендовать на контроль над всем миром. Поскольку эта система происходит из Европы, подробный анализ истории Европы
Тем больше причин внимательно исследовать те изменения, которые толкают европейские государства в новую эру, как я писал весной 1992 г. Случилось то, что невозможно было себе представить. После 1988 г. Советский Союз прекращает серьезную (хотя и непрямую) конфронтацию с Соединенными Штатами в Афганистане, затем распадается на составляющие СССР республики, а некоторые из них распадаются дальше. Россия и Украина (ставшие теперь самостоятельными отдельными государствами в рамках шаткой федерации) начинают издавать воинственные кличи по поводу принадлежащего им ядерного оружия, Крыма и черноморского флота. Из Югославии выделилась Сербия и бегут несербские республики. ГДР растворилась в своем крупном и богатом немецком соседе, который некогда был врагом. Другие восточные и центральные европейские государства отказались от своих социалистических режимов после разного накала борьбы, появились новые трещины, как между чехами и словаками, некогда объединенными в социалистической Чехословакии. В зоне бывшего советского влияния появились перспективы перехода к военному правлению.
И это еще не все. С благословения умиравшего Советского Союза под водительством Соединенных Штатов несколько европейских государств пустились в разрушительную атаку на Ирак в ответ на вторжение Ирака в Кувейт. Тем временем Европейское сообщество еще на несколько шагов приблизилось к экономическому объединению, когда пограничные государства — включая и те, которые еще недавно были социалистическими — вступили в острую борьбу за вступление в ЕС. По размаху, скорости и взаимовлиянию эти изменения напоминали важнейшие преобразования в системе европейских государств, которые обыкновенно происходили после урегулирований в завершение громадных войн, как в 1815–1818, 1918–1921 и 1945–1948 гг. Казалось, что холодная война — это не просто метафора.
Как же эти изменения были между собой связаны, если они были связаны? Без сомнения, центральная ось соединяла три структуры: американское государство, советское государство и Европейское сообщество. Имея несопоставимые и несравнимые экономические базы, США и Советы в течение 40 лет строили свою внешнюю политику вокруг военного и политического соперничества друг с другом. Вторжение обеих сторон в Афганистан (американцев в виде поддержки партизанской оппозиции режиму, за которым стояли Советы, Советов в виде финансовой помощи и прямой интервенции) продемонстрировало, что американцы могут заблокировать победу Советов, если прямо не насадить проамериканский режим, истощая при этом финансы Советов, людские ресурсы, боевой дух и военный престиж.
Придя в 1985 г. к власти, Михаил Горбачев не только начал подготовку к выводу войск из Афганистана. Он еще дальше развернул демилитаризацию Советского Союза, перейдя к политике прекращения репрессий против диссидентов в странах Варшавского пакта, а также переводя советскую экономику с производства военной продукции на производство гражданской продукции. И хотя эта новая политика ударила по военному и партийному истеблишменту и по разведке Советского Союза, но она же позволила большинству стран бывшего Советского блока думать о вступлении в Европейское сообщество, что было для них желательно. Одновременно новая политика быстро и решительно ослабила советских коллаборационистов в Польше, Чехословакии, Эстонии, Латвии, Литве и других регионах вдоль западных границ СССР. Когда Горбачев отказался от военной интервенции против тех, кто угрожал сателлитным режимам СССР в этой зоне, оппозиции быстро мобилизовались.
И в остальных государствах и других образованиях (не воспользовавшихся открывшимися возможностями сразу) росла потребность в автономии и независимости. Лидеры союзных республик и этнических групп бывшего СССР взывали к помощи других государств,
В своей собственной потрясенной стране Горбачев столкнулся с оппозицией не только военных, интеллигенции и партийного истеблишмента, положение которых он подорвал, но еще двух других важных групп. К первой принадлежали конкурирующие группы националистов и псевдонационалистов из разных административных районов бывшего СССР: Грузии, Осетии, Молдавии, Нагорного Карабаха и даже Ленинграда. Вторая состояла из непрочной сети экономических и политических реформаторов, которые со временем сплотились вокруг Бориса Ельцина, бывшего московского партийного босса. Огромное разнообразие мнений и проведение сомнительных выборов во вновь созданный Съезд народных депутатов — придавали реформаторам уверенность и сплачивали их между собой. В августе 1991 г. члены старого истеблишмента предприняли попытку государственного переворота, но потерпели поражение из–за измены военных и дружного противостояния реформаторов, включая Ельцина. В завершение этих событий Горбачев оставил свой пост, Ельцин стал действительным национальным лидером как глава Российской Федерации, а СССР распался номинально на соединенные в конфедерацию республики, при решительно отделившихся балтийских государствах. Не только закончилась холодная война, но и одна из супердержав (того времени) лежала растертой в пыль.
В далекой перспективе, если мы в своих построениях правы, с прекращением враждебности холодной войны уменьшится и давление на неевропейские страны, побуждающее их блокироваться с великими державами. А те, в свою очередь, их вооружают в обмен на товары и политическую поддержку, содействуют установлению или поддержке военных режимов и вмешиваются в гражданские войны по всему миру. Также ускорится распад государственной системы европейцев, сложившейся за века патримониализма, брокеража и создания национальных государств. Системы, которая затем, в XIX—XX вв., была навязана по всему миру. В таком случае перед миром возникнет беспрецедентная возможность мирного преобразования.
Сколько еще протянет эта система? Мы уже видим некоторые признаки того, что эра формально автономных государств проходит: безвыходное положение ООН, вытеснение быстро складывающихся альянсов устойчивыми военно–экономическими блоками, формирование таких образований, которые имеют рыночные связи, Европейское экономическое сообщество и Европейская ассоциация свободной торговли, интернационализация капитала, появление корпораций, капитал которых находится повсюду и нигде, требование автономии и национального состава в уже существующих государствах, что может привести к дроблению на кусочки некогда целого пирога, озабоченность внутренними проблемами Соединенных Штатов и Советского Союза, активизация национальных движений в бывшем СССР, получение значительной власти в мире демилитаризованными странами — Японией — перспектива или угроза, что Китай распространит свою громадную организационную, демографическую и идеологическую власть на весь мир. Государственная система, которую создали европейцы, существовала не всегда. Она и не будет всегда существовать.
Трудно написать ей некролог. С одной стороны мы видим, что жизнь граждан в Европе умиротворяется, создаются более или менее представительные политические институты. И то и другое суть побочные продукты формирования государств, движимых задачей наращивать военную мощь. С другой стороны, мы видим, что растет разрушительная сила войны, государства все больше проникают в частную жизнь своих граждан, создаются инструменты невероятного классового контроля. Разрушьте государство — и получите Ливан. Укрепите государство — и получите Корею. Положительный результат не представляется возможным, если только на смену национальному государству не придут другие формы государственности. Единственное и реальное, что можно сделать, — это отвратить громадную власть национальных государств от занятий войной — к укреплению правосудия, личной безопасности и демократии. Моя работа не указывает, как исполнить эту гигантскую задачу. Я лишь стремился показать, почему нельзя с этой задачей медлить.