Приорат Ностромо
Шрифт:
Тихий океан, борт яхты «Дезирада»
— Семь лет! — потрясенно восклицал Давид Валькенштейн. — Семь долгих лет! Один на необитаемом острове! Ой-вей…
Кряжистый и плотный, с красным лицом и жирным загривком, он напоминал Рону мясника. Сын эмигрантов из Одессы, Давид Маркович нынче стоил миллиард, но яхта была им куплена не статуса ради — советское детство взыграло, захотелось романтики и дальних странствий…
Карлайл внимательно смотрел на богатенького искателя приключений. Яхта держала курс на Гавайи, и все дни плаванья Давид крутился и вился вокруг, надоедая Рону, как приставучая муха, но выражая
— О! — снова взбурлил любопытством Валькенштейн. — Рон, а ведь ты так и не рассказал мне, как, вообще, оказался на… — он со вкусом выговорил: — На Рароиа!
«Ну, наконец-то!» — мелькнуло у «Робинзона» в голове.
Довольно потянувшись в мягком кресле, Карлайл выдохнул, всем телом — вымытым телом! — ощущая приятное касание чистой футболки и стиранных шорт.
Сделав большой глоток «дайкири», как бы ради вдохновения, Рон заговорил осторожно, будто ступая по тонкому льду:
— Дейв… У тебя могло создаться впечатление, что я недоговариваю. Всё правильно… Вы меня спасли, Дейв, и я вам очень благодарен за то, что у моей «робинзонады» оказался счастливый конец. Но рассказать всё и сразу… — он покачал головой. — Я просто не мог! Вы бы сочли, что бедняга свихнулся на своем острове…
— Ага! — довольно каркнул Валькенштейн, и азартно потер ладони. — Значит, все-таки была тайна?
— И еще какая… — протяжно вздохнул Карлайл, с удовольствием наблюдая, как миллиардера «забирает».
Сегодняшний разговор он продумывал долгими часами в своей каюте, подыскивая простые и доходчивые слова, четко формулируя «за» и «против», и увязывая доводы с личностью Давида Марковича.
— Однако… — Рон изобразил хмурое напряжение. — Меня действительно зовут Рональд Карлайл. По образованию я — физик, двинул в астронавты, но… Сюда я пришел из другого мира. — Он горько усмехнулся. — Вот видите, Дейв… У вас сразу подозрения и сомнения!
— Да нет… — промямлил Валькенштейн, отводя взгляд.
— Давайте, сделаем так, — уверенно заговорил «Робинзон». — Свяжитесь с НАСА, а лучше пошлите своих людей — пусть соберут информацию об астронавте Роне Карлайле, о его родителях… Узнайте, где он живет, и так далее. И… Пусть обязательно возьмут его отпечатки пальцев!
— Ладно… — озадаченно протянул Давид. — Я сейчас же свяжусь со службой безопасности, мои парни живо добудут инфу… — тут его легкий характер взял верх: — Только ты пока никуда не уходи, хе-хе!
— О’кей, — тонко улыбнулся Рон.
Там же, позже
Валькенштейн нервно мерял шагами свою просторную каюту. Карлайл с легкой улыбкой следил за его метаниями.
— Объясни мне всё! — резко потребовал Дейв, останавливаясь у круглого иллюминатора. — «Настоящий» Рон Карлайл уже два года не летает, он живет, не тужит, в Майами, вместе с женой и детьми! Тогда кто ты? Проходимец, выдавший себя за Рона? Но ваши фото одинаковы, как у близнецов! Твои родители… М-м… О, кстати! А ты говоришь по-русски?
— Konechno, — мягко улыбнулся Карлайл, — Eto moy vtoroy rodnoy yazik.
— Ничего не понял, — вскинул руки Валькенштейн, — но верю! И отпечатки! — он резко опустил полные, как у женщины, конечности. — У обоих одинаковые! Ты — точная копия Рона Карлайла, а этого не может быть!
— Может, Дейв, — твердо сказал «Робинзон». — Местный Рон… Он как бы моя гамма-версия, мой двойник в здешнем гамма-пространстве. А сам я из соседнего
— Значит, отличия все же имеются? — вытолкнул Давид, жадно внимая рассказу.
— В том-то и дело! Здешним СССР рулил Горбачев, предатель и слабак, а вот в «Бете» — Шелепин, толковый tovarisch, жесткий. Советский корабль обстрелял тогда наш шаттл, мы попытались вернуться домой, но… Без тщательной подготовки, всё как попало… — Карлайл поморщился, безнадежно махнув рукой. — Короче, мы угодили сюда, в «Гамму». Решили высадиться на Рароиа, а шаттл взорвать и утопить, чтобы не достался местным туземцам. Вдруг здешний спецназ проникнет в «Альфу»? Или сильные мира «Гаммы» затеют ядерный шантаж? А у нас же там семьи… — он помолчал, горестно жуя губами. — Из всего экипажа выжил я один, а вот шаттл… Мы действительно активировали заряды на ликвидацию, но… Я думаю, тот обстрел на орбите повредил цепи управления. Сам видел, как у шаттла оторвало двигатели, кабину, крылья, а вот грузовой отсек почти не пострадал. Он так и лежит на дне, километров за сто южнее Рароиа…
Глаза Валькенштейна, только что затуманенные, мигом обрели зоркость.
— И его можно поднять? — быстро спросил он.
— Легко, — небрежно ответил Рон. — Потребуется глубоководный аппарат и судно сопровождения. Там глубины меньше километра, а точные координаты мне известны.
— Ну, а если мы эту штуку поднимем со дна, а она не фурычит? — раздельно проговорил миллиардер, цепко глядя на «Робинзона».
— Починим, Дейв, — улыбнулся Карлайл. — Я один из конструкторов бета-ретранслятора… А зачем тебе?
— «Бета» мне ни к чему, — хищно улыбнулся Валькенштейн. — Мне нужен альфа-ретранслятор! — он протянул руку. — Возьмешься?
Рон крепко пожал короткие толстые пальцы Дэвида.
— Возьмусь!
Вторник, 29 апреля 1997 года. Раннее утро
Калифорния, ранчо «Виборита»
Сто лет назад на ранчо пасли коров, и ковбои клеймили телят, выжигая на их шкурах тавро «Вьющееся W» — изображали букву «W» из волнистых линий. Мексиканские вакерос, склонные к романтизму, именовали клеймо по-своему — «виборита», то есть «змейка».
Дэвид Валькенштейн, купив ранчо, присвоил ему испанское название, звучавшее «красивее».
Удаленная от городов и автострад, окруженная лесистыми горами, «Виборита» явилась наилучшим прибежищем для альфа-ретранслятора. Всё, как в фильме «Парк Юрского периода»: очень большие деньги обеспечивали приватность и надежное соблюдение тайны. А уж какие чудовища могут вырваться из секретных лабораторий, увлеченных и романтичных толстосумов не волновало…
…Вернувшись с конной прогулки, Рон ловко спешился и передал поводья вечно небритому Мигелю, исполнявшему роль сегундо — второго человека на ранчо после хозяина.