Припарка для целителя
Шрифт:
Поздним утром на другой день, в Великую пятницу, Лука увидел Рехину во дворе под лучами яркого солнца, склонявшейся над грядками с травами.
— Бедняжки, — сказала она. — Я им совсем не уделяла внимания. Сейчас выдергивала сорняки и поправляла их. Кажется, теперь они выглядят лучше.
— Травы ценят внимание, — сказал Лука. — Но вам не следует переутомляться. Давайте посидим в тени, выпьем чего-нибудь холодного.
— Я принесу питье, — сказала Рехина. — Поскольку
Она вернулась с полным до краев кувшином, двумя чашками, а потом принесла небольшое блюдо, полное орехов и фруктов.
— Вы ничего не рассказывали о себе, — сказала девушка. — Я даже не знаю, откуда вы. Кто-то сказал, что из Севильи, но по вашему говору непохоже.
— Я вырос не в Севилье, — сказал Лука. — И почти не помню этого города. Но свою историю расскажу позже. Сейчас важно, как вы себя чувствуете.
— Самая мучительная боль…
— Какого рода эта боль? — спросил он, пристально глядя на нее. — Можете сказать мне?
— Вот здесь, — сказала она, коснувшись талии, — и здесь, — она дотронулась до груди. — В течение нескольких месяцев было такое ощущение, будто на эти места наваливают громадные камни, я едва могла двигаться, дышать и глотать. Теперь стало легче, и сейчас я ничего не ощущаю. Бываю оцепенелой, если никто не напоминает о моем несчастье, а когда напомнят, не могу удержаться от плача. — Она взглянула на Луку, в глазах ее на миг блеснули слезы. — Но это лучше, чем боль. И пребывание на огороде помогло мне. — Рехина взяла сушеный абрикос и принялась грызть его. — Вы разбираетесь в травах. Как думаете, мята оправится? Она так заросла сорняками, что едва не погибла. Я почти всю ее использую для этого напитка.
— Да, — ответил Лука. — Мята очень сильная. После удаления сорняков она быстро оправится, вот увидите. Как сильные люди, которых гнетут заботы, оправляются, когда кто-нибудь поможет им покончить с некоторыми из них. Люди и травы, — улыбнулся он. — И тем, и другим время от времени нужна небольшая помощь.
— Сеньор, вы читаете мне проповедь, — сказала Рехина и впервые почти за год улыбнулась.
Следующий день начался проливным дождем, дождь сменился порывистыми ветрами, а затем ярким солнечным светом и вереницами быстро несущихся туч. Ромеу поднялся рано и работал без перерыва до обеда.
— Ну вот, — сказал он. — Я завершил большой заказ сеньора Эфраима, осталось только последний раз прошлифовать прилавок и отполировать. Это может подождать до понедельника. До тех пор будем отдыхать. Я купил превосходный кусок баранины для завтрашнего пиршества.
После скромного обеда и отдыха Рехина надела одно из лучших платьев и вошла в кухню, где сидели занятые разговором ее отец и Лука. Поглядела сперва на одного, потом на другого.
— Я обратила внимание, что вышло
— Превосходная мысль, Рехина, — сказал ее отец. — Я не замечал, как стало приятно на открытом воздухе. Пойдемте все.
И они пошли к реке медленно, поскольку девушка быстро уставала.
— На улице так мало людей, — прошептала она.
— Потому что до полудня погода была облачной и дождливой, — сказал ее отец.
— Папа, что это за человек? — спросила она, указав подбородком на переходившую мост группу. — Должно быть, приезжий.
— Который? — спросил Ромеу.
— Со светлыми волосами и темной бородкой, — сказала она, указывая. — Вчера, когда проветривала постели, я видела, как он шел по улице к воротам.
— Я не вижу его. А вы, сеньор Лука?
Лука уставился на людей на мосту.
— Нет, — сказал он. — Подумал было, что это старый знакомый, но он совсем не похож на него. Я ведь до сих пор не знаю, кто приезжий, а кто родился и вырос в этом городе, — добавил он извиняющимся тоном.
— Мне нужно почаще выходить, — сдержанно сказала Рехина. — Пока я не стала такой же никого не знающей, как сеньор Лука.
Отец взглянул на нее и готов был поклясться, что она ему подмигнула.
— Пожалуй, нам следует возвращаться, — сказал он. — Пока ты не устала с непривычки.
И тут впервые начался разговор о них. Соседи ожидали, что очередной вестью о Рехине будет известие, что ее нужно хоронить. А тут она появилась, исхудалая, не та оживленная девушка, какой всегда была, но вышедшая на улицу, с легким румянцем на щеках от свежего воздуха, ветра и солнца.
На другое утро она поднялась и надела лучшее платье. Тщательно привела в порядок волосы и вуаль.
— Это платье не впору мне, — сказала она, войдя на кухню, где сидел ее отец. — Смотри, папа. Висит, как мешок.
— Тебе нужно либо ушить его, либо нарастить мяса на костях, — сказал со смехом Ромеу. — Но, по-моему, оно смотрится на тебе хорошо. Идешь с нами к мессе? Сегодня пасха.
— Знаю, папа, что пасха, — сказала она. — И, конечно, пойду.
Теперь ее шаг был немного быстрее, и она была не такой бледной, это замечали все встречные.
— Просто чудо, — сказала одна домохозяйка другой. — Я слышала, он лечил ее какой-то своей особой смесью и за неделю вытащил из могилы.
— Интересно, сможет ли он сделать то же самое с моей женой, — сказал один торговец. — На свете нет более жалкой, молчаливой женщины, чем она. Приятно было бы увидеть ее оживленной.
— Тогда перестань орать на нее и бить бедняжку всякий раз, когда не в настроении, — сказал его сосед. — Это подействует лучше, чем травы сеньора Луки, и обойдется гораздо дешевле.