Припарка для целителя

Роу Кэролайн

— Вон он, — сказал Саломо. — Вон тот свирепого вида пират.

— Надеюсь, он не такой свирепый, каким выглядит, — с беспокойством сказал Даниель.

— Такой, — ответил торговец. — Но когда возьмет наши деньги, его свирепость будет нам на руку. Вот почему я люблю плавать с ним. Я всегда знаю, что к чему.

— Но есть и честные капитаны, — сказал Даниель. — Я уже плавал с двумя.

— Есть, конечно, — ответил Сатомо. — И если у тебя большой груз, следует нанимать одного из них. Но если груза мало,

как у меня, они заломят такую цену, будто ты везешь все пряности Востока да еще нескольких львов и тигров в придачу Джованни возьмет нас на борт, будет хорошо обходиться с нами и не сдерет слишком много, если не будем его задерживать или пытаться указывать ему, что делать.

— Джованни? — переспросил Даниель.

— Не спрашивай меня — или его — откуда он, — сказал Саломо. — Думаю, он уже и сам не помнит.

И в самом деле, вскоре после того, как эти четверо пришли туда, где нагружали шлюпки, Джованни сам подплыл туда и поздоровался.

— Привет, — сказал он. — Мы скоро отплываем. Саломо, какой у тебя груз?

— Его грузят вон в ту шлюпку.

Джованни подошел к экипажу шлюпки и выкрикнул что-то неразборчивое.

— На каком языке он говорит? — спросил Даниель.

Саломо пожал плечами.

— На каком говорит хорошо? Думаю, ни на каком. Плохо? На всех, о которых ты только слышал. Он сказал матросам, что мой груз нужно будет выгружать первым, это я понял, но что еще сказал, убей, не знаю, а я говорю на многих языках.

Они сели с еще тремя пассажирами в следующую шлюпку, и их быстро доставили на борт «Санта-Фелиситат», широкого, осевшего на корму двухмачтового судна, покачивающегося под северо-западным ветром. Всех четверых скорее загнали, чем проводили, в крохотную каюту на корме. Там были две деревянные койки и крюки для двух гамаков.

— Думаю, — сказал Саломо, садясь на койку, — что мы вот-вот отплывем. Им нужно, чтобы мы не мешались.

С громкими, неразборчивыми криками членов команды, со скрипом, стоном и перестуком дерева, металла и канатов паруса были подняты. Скрип корпуса принял ритм, который Даниель сразу же узнал, его усиливал плеск воды о дерево. Они плыли при благоприятном ветре, несшем их на юг, к порту Мальорка. Даниель прислонился спиной к стенке каюты и стал радостно подсчитывать, как скоро вернется домой. Потом обнаружил, что он дома, сидит во дворе под ярким солнцем, и что-то давит ему на затылок. Открыл от боли глаза и с глубоким вздохом вспомнил, где находится.

Часть четвертая

МАЛЬОРКА

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Потому что твое тело полно яда.

Ветер медленно нес их из порта под крики и суету команды.

— Что происходит? — спросил Даниель. — Почему все так расстроены?

— Они не расстроены, —

ответил Саломо. — Возможно, раздражены. Если б мы шли в Геную, лучшего ветра и желать было бы нельзя. Но для пути к островам он не самый лучший.

— А плыть в Геную они не хотят, — заметил Даниель.

— Особенно в Геную, где многих вполне могут повесить за различные деяния, которые генуэзцы могут назвать пиратством. Однако команда на этом корыте толковая, она может сделать многое, даже если ветры не особенно благоприятны.

И словно эти слова представляли собой некий вызов, парусина наверху зашелестела; вымпелы несколько раз бесцельно колыхнулись и повисли. Ветер стих.

— Что теперь? — спросил Даниель.

— Теперь ничего, — ответил Саломо. — Разве что сядешь в шлюпку и возьмешь нас на буксир, — добавил он с громким смехом. — Но не волнуйся. В это время года мы должны где-нибудь найти ветер.

Судно мягко покачивалось в безветренном море в течение самой долгой половины дня в жизни Даниеля. Деятельность на борту замедлилась, а потом прекратилась совсем. Работали только впередсмотрящий на своем посту, матрос, бессмысленно стоявший у штурвала, и первый помощник, слонявшийся по палубе и скучающе поглядывавший на членов команды.

Едва команда поужинала, как вдруг резкий порыв ветра защелкал повисшими вымпелами и стал устойчивым. Поднялся крик. Праздные члены команды бросились к канатам и вантам. Казалось, за несколько секунд паруса были подняты и наполнились ветром; широкое, массивное, неуклюжее судно, которое Даниель клял в течение примерно восьми часов, превратилось в летящую над водой морскую птицу. Потом в утро пятницы, на третий день после отплытия из Барселоны, слева на горизонте замаячили скалы.

— Что это? — спросил он.

— Острова, — ответил матрос, сидевший, прижавшись спиной к борту, и чинивший парус. — К которым мы держим путь.

— Когда будем там?

— Сегодня до вечера.

— Мне говорили, что плавание продлится дольше, — сказал Даниель. — Возможно, намного дольше.

— Может быть, — сказал матрос. — Если потеряем ветер. Такое часто случается.

Однако к тому времени, когда город неторопливо готовился приняться за послеполуденную работу, Саломо и Даниель поднимались к нему от гавани.

— Вот улица, которая приведет тебя к воротам гетто, — указал Саломо. — Когда войдешь в него, можешь спросить о нужном тебе человеке. Я бы сопроводил тебя и дальше, но, к сожалению, у меня срочное дело в другом месте. Имей в виду, это судно возвращается в Барселону рано утром в пятницу, если ничего не случится. Появишься, так капитан возьмет тебя на борт.

Попрощавшись со своим провожатым, Даниель с большим любопытством вошел в гетто города Мальорка, где ему нужно было найти дом некоего сеньора Маймо.