Природа 1917 №11-12 (журнал "Природа")
Шрифт:
Адмирал перевел взгляд на разворачивающееся внизу сражение. Нестройные колонны турок разноцветными змейками извивались на противоположном Бейкосу склоне. Русские укрытия-завалами окутались дымками, раскаты выстрелов заметались меж скал. С высоты Йороса можно было рассмотреть, как шальные пули выбивали каменную крошку на русских баррикадах, как янычары то сбивались в кучи на дне ущелья, то рассыпались, карабкаясь наверх, в надежде укрыться за деревьями и камнями. Как полыхали огнем крепостные орудия, как над головами штурмующих рвалась шрапнель, вызывая вопли ярости и крики боли. Как отбитый неприятель в который раз откатывался назад, бросая раненых и трупы погибших товарищей.
— Я назвал новую русскую крепость на Босфоре позабытым славным русским названием. Крепкий Орешек! Обломают об него басурмане
Он не знал, но догадывался, как невесело поднимались в атаку янычары — одного взгляда на своих жидкие ряды им хватало, чтобы лишиться уверенности в успехе дела. Фанатики бодрились, распевали заунывные песни, пытались увлечь за собой колеблющихся. Тщетно! После нескольких неудачных атак никто уже не верил в успех. Пунктирные линии из разбросанных кучек странной формы — из трупов павших солдат — действовали на психику людей отрезвляюще, позволяя страху забраться в самую душу. Поднимался страшный крик, ухали крепостные орудия, трещали ружья, все заволакивало дымом — и вдруг наступала кратковременная тишина, пороховой туман рассеивался, и взору наблюдателей открывалось очевидное: очередной приступ захлебнулся, не успев толком начаться.
Если бы не постоянный подход подкреплений, турки бы окончательно упали духом. Свежие части, не ведавшие еще о трудностях насупа, бросались в бой и… разделяли участь своих предшественников. В большом турецком лагере, от которого до линии осады приходилось выдвигаться часов пять, росло напряжение, дисциплина падала. Янычары, а в еще большей степени, разный сброд, срочно набранный в полки, были готовы вот-вот взбунтоваться. Для продолжения атак офицерам приходилось палками сгонять солдат в маршевые колонны.
Русским на завалах тоже приходилось нелегко. Капитан барон Трескау, курляндец со славянскими корнями, но с исковерканной в древности на прусский лад фамилией (писари исправили этот недочет и писали его как «Трескова»), докладывал с передовых завалов:
«Постоянная ротация турецких войск представляет для нас проблему. Мы такой возможности лишены. Люди выдохлись, пребывая в бою круглые сутки, не имея возможности поспать. Сколь еще долго сможем мы сбивать неприятеля на попятный шаг, то одному Господу известно».
Сенявин ничем не мог ему помочь. Все свободные солдаты десанта и часть моряков с кораблей были заняты возведением укреплений. Кирка, лом, мотыга, пила и топор стали их оружием. Каменные стены с узкими бойницами, крытые казематы с хитро устроенными амбразурами, кирпичные пороховые погреба росли день за днем. Одна линия обороны, вторая, острые углы равелинов, очередная батарея — крепостица постепенно превращалась в огромного спрута, выбрасывающего в разные стороны свои смертоносные щупальца с остро заточенными когтями в виде дальнобойных орудий, мортир и гаубиц. Камень везли с противоположного берега, постепенно разбирая Румели Кавак и другие сбитые форты. Оттуда же подвозили желтую глину для кирпича-сырца и землю для устройства насыпного вала. Окрестные леса, даже драгоценные черные кипарисы, были безжалостно вырублены и частью пошли на устройство перекрытий, частью — на запас дров для походных кухонь. Очень боялись вспышки эпидемий, которую могли легко занести из столицы. Несмотря на военный действия, на осаду и патрули в проливе, торговцы из Царьграда подвозили фрукты, вино и свежую баранину. Дух торгаша возобладал в константинопольцах над призывами мулл к джихаду.
Несмотря на все усилия турок, Крепкий Орешек все больше и больше оправдывал свое название. Великая мечта взять под свою контроль режим судоходства на Босфоре — все ближе и ближе к выполнимому плану.
(1) Фраза «лучший друг дипломата — это повар» принадлежит Шарлю Морису де Талейрану.
(2) Существует некоторая путаница в географических названиях. Замок Йорос и могилу Юши (Исы) часто помещают на одну и ту же гору Бейкос, хотя между ними полтора километра. У горы с могилой есть и другое название — холм Юши или «великанова гора» (Dev Dag?).
(Замок Йорос стоит
(Йорос, современный вид. Две северные сторожевые башни появились позже описываемых событий)
(вид на гору Бейкос)
Глава 5
Время дипломатии закончилось — пришло время ультиматумов и даже пушек. К такому выводу не мог не прийти Людовик XVI, получив известия из Турции и Европы. Быть может, случились одно событие из череды произошедших, и он снова поосторожничал бы. Но их совокупность — внезапное превращение Черного моря в Русское, крепость московитов на азиатском берегу Босфора, а их полки на восточном берегу Одера и недалеко от границы Мекленбург-Шверина — стали не соломинкой, но бревном, сломавшим спину условному верблюду. Огромную империю Петра III (сложно продолжать называть царя самозванцем после состоявшегося в Петербурге учредительного собрания, утвердившего конституционную монархию с ним во главе), его победоносные армии, его опасные идеи требовалось загнать обратно в азиатские степи и славянские леса во что бы то ни стало. Уже недостаточно сил одной Австрии или одной Франции, не говоря уже про Пруссию, которую после гибели Фридриха Великого так и вовсе можно списать со счетов. Правы старые маршалы: время упущено. Только объединив усилия всей Европы, можно остановить это нашествие новых гуннов. Нужна широкая коалиция, а не то мертворожденное дитя, которое породили Вена и Берлин, и не тот фарс с Имперской армией Священной Римской империей германских государств, который умер уже в самом начале первого акта, еще на стадии оформления.
Так уж сложилось, но третья коалиция выступит как некая Католическая Лига. Австрия буквально на коленях умоляет ее создать для спасения своей лоскутной империи. Мария-Терезия спинным мозгом чувствует исходящую от России угрозу — прежде всего, для ее провинций, населенных славянами. Наша вера под угрозой! Схизматики наступают!
Король отпил из чашки свой утренний шоколад и покосился на лежащее рядом с тарелкой письмо папы из Ватикана и подготовленный секретарем вариант ответа.
«При всем моем уважении, — думал он, — вы, Ваше Святейшество, безнадежно отстали от жизни, какие крестовые походы в век Просвещения? Я от души посмеялся, когда прочел ваше послание».
Да, Католическая Лига нужна, но не такая, какой видят ее в Риме. Вступая на престол, король обещал заботиться о духовенстве, оберегать его привилегии, но снова вернуть церковникам былую силу? Нет, это невозможно и даже опасно, чревато внутренним конфликтом внутри государства. Секретарь подготовил достойный ответ, составленный в выражениях вежливых, без сарказма, но твердых. Сквозь строки письма читалось: не под знаком креста мы должны соединиться, но ради спасения европейской цивилизации. Что может принести нам Восток, кроме невежества, деспотизма и всеобщего рабства? Ваша помощь, дорогой Святой престол, тем не менее, нам пригодится: используйте по максимуму ваше влияние на Испанию и итальянские королевства, нам пригодятся все полки без различия национальной принадлежности.
Решительно подписав это письмо, король начал просматривать еще три документа: проект совместного ультиматума Российской Империи от лица Франции, Австрии, Саксонии и Пруссии (черт бы с ней, пусть подпишет), приказы военному и морскому министру послать армейский корпус в Саксонию и Богемию, а эскадры — в Проливы и на Балтику и, наконец, обращение к Генеральным Штатам о дополнительном финансировании военных расходов. С последним он предвидел большие затруднения, третье сословие снова начнет нытье и стоны о непомерности военных расходов. Одна надежда на то, что умные головы объяснят всем и каждому: Европа беременна войной и нужно скорее помочь ей разрешиться от бремени, пока не будет слишком поздно — пример Польши перед глазами. И для начала спасти Пруссию.