Природа 1917 №11-12 (журнал "Природа")
Шрифт:
Позднее выяснилось: турок подвели стереотипы. Получив от русских разваливающийся «Не тронь меня!» в подарок, решили, что весь флот Сенявина находится в столь же ужасном состоянии. Партия войны в Стамбуле победила партию мира, благодаря французскому золоту. Диван согласился отправить эскадры для помощи крымским татарам. Для военной демонстрации. Русские выстрелили первыми. Со всеми вытекающими…
А ты поди докажи, что в своей гавани нельзя стрелять по кораблям под чужим флагом. И вообще — мы не виноваты, они первыми начали.
* * *
Босфор, «коровий
Дарданеллы — сложный для атаки пролив. 400 больших медных пушек стерегли его, способные прострелить все пространство, пригодное для прохода кораблей, мраморными ядрами весом в 550 и 700 фунтов. Такие снаряды долетали до противоположного берега. Летний ветер дул с севера, затрудняя движение, замедляя корабли. В каждой крепости размещались 22 огромные пушки, не на лафетах, а вложенные в стены. При низкой скорости движения линкора канонир мог успеть произвести удачный выстрел, когда корабль оказывался напротив жерла его орудия.
С Босфором все было иначе. С мая по сентябрь дул норд-норд-ост — лучше не придумаешь. Форты, башни, крепостицы и замки еще византийской или генуэзской постройки, стерегущие вход в Босфор, давно обветшали, пострадали во время землетрясений. С точки зрения современной фортификации они ни на что не были годны, даже завершенный в прошлом году замок Гарипче. Орудийная прислуга не обучена, гарнизоны фортов деградировали. Орудия древнейшие! Стреляли каменными ядрами, могли произвести от силы два выстрела в час и не перекрывали своим огнем весь пролив. Максимум сто пятьдесят саженей при ширине Босфора в половину морской мили. Не крепостная артиллерия, а смех один!
Почему турецких замков все время боялись, задавался вопрос адмирал и не находил ответа. Он помнил свою обширную переписку с Петербургом 1770-го года, когда Орлов требовал от его азовской флотилии атаковать Царьград. Безумный план, как решили на Военном Совете. Верно или нет? Верно, но лишь отчасти — Сенявин хорошо запомнил ответ Суворова: Константинополь взять можно, удержать трудно даже с поддержкой флота. Но зачем его брать? Какая-то навязчивая идея, которой, слава богу, государь не придерживался. России нужен не Царьград, а контроль за Проливами, защита морского побережья, раз уж решили на берегах Черного моря утвердиться. И эта задача решаема, причем, силами флота. При поддержке, конечно, армии. Петр Федорович дал добро, написав: «Действуй по обстоятельствам, используй удобный предлог. Но если решишься, атакуй стремительно, ни в чем себя не сдерживай и не ограничивайся полумерами».
Теперь предлог был. Не то чтобы командующий Черноморским флотом его предвидел — просто надеялся, что турки рискнут. И дождался. Сами виноваты. Флота на Черном море у них практически не осталось.
Адмирал собрал своих офицеров и объявил:
— Первый русский корабль, вошедший в Босфор еще при Великом Петре, назывался «Крепость». То нам знак свыше. Не Царьград отплываем брать, а свой форт устроить у гирла Босфорского и тем пролив верно запереть от вражьих судов, и покой и порядок
Никто не был удивлен. Все капитаны уже знали план, в тайне к нему готовились. Оставалось лишь погрузить на борт десант, особенно, греков, и выдвигаться на юг.
* * *
Если турецкий берег окутывает ночная тьма, найти вход в пролив невозможно. «Коровий брод» охраняли не только мощные скалы, отвесные в европейской части, но и два ложных Босфора. Жестокосердные и жадные прибрежные жители часто зажигали в них огни, приманивая беспечных или неопытных «купцов». Ежегодно десятки кораблей находили там свою смерть. А маяк Фанарион на мысе Панион ночью принципиально не работал — сей факт был отмечен в лоции. Она же гласила: «Босфор определяется по находящимся восточнее его горам Мал-Тепеси, Двух Братьев, и третьей (близ берега Мраморного моря), часто видимой около первых двух, на заднем их плане, и потому называемой Дальнею. Когда верхние части берегов занесены мглою, то лучшим признаком к опознанию пролива служат семь красноватых россыпей, находящихся к западу от него, и одна белая — к востоку».
«Красноватыми россыпями» являлись прибрежные пески, но не только они служили опознавательным знаком. У самого входа в пролив на расстоянии около 30 миль открылась белая вертикальная черточка.
Ламброс Кацонис с «вороньего гнезда» на фок-мачте передового фрегата «Слава» показал на нее стоявшему рядом крымскому греку Селинаю-оглы, опытному мореходу, не раз водившему корабли в Константинополь.
— Что это?
— Это колонна Помпея из белого мрамора на высокой скале. Ее воздвиг римский консул в честь победы над царем Митридатом.
— Крепкая! — удивился молодой корсар-арнаут, получивший в Керчи обер-офицерский чин в греческом полку. — Ни бурям, ни ветрам не уступила за века.
Крымец неопределенно хмыкнул и полез вниз доложить капитану, что пришла пора убирать паруса, чтобы не выдать эскадру наблюдателям-туркам. В помощи ветра не было нужды: воды Черного моря врывались в пролив, образуя быстрое течение, его хватит, чтобы втянуть корабли в разделявшую Европу и Азию морскую артерию.
При входе в пролив, у кромки воды, стояла небольшая крепостица Анадолу-фанари. Эскадра не собиралась тратить на нее и ядра. Ее цель — замок Гарипче на европейском берегу, стоявший напротив него порт Пойрас с таможенным постом и форт Румели-кава. Напарника последнего, крепость Йорос на азиатском берегу, захватит ночной десант. На нее были особые планы. Следующие по счету два главных стража Босфора в самом его узком месте, Румели-хисар и Анадолу-хисар, чьи древние стены и башни спускались до самой воды, Сенявина не интересовали. Если все устроить по уму, современная цитадель на месте Йороса, оснащенная первоклассной артиллерией, надежно запечатает Босфор. Адмирал был настолько уверен в успехе предприятия, что захватил с собой почти все орудия севастопольской базы и новейшие «Ракетницы».
Расчет строился на подавляющем преимуществе и дальнобойности залпа эскадры. А также на привычке турок крепко спать по ночам. Они по традиции легко обедали, а на ужин употребляли тяжелую пищу и заваливались дрыхнуть до рассвета. Не единожды этот национальный обычай сыграл с османами злую шутку. Запорожцы «на дубах» и донцы на стругах год от года беспрепятственно проникали в Босфор всю первую половину прошлого века и грабили все что под руку подвернется буквально под самыми стенами Царьграда.