Природная ведьма: обретение силы
Шрифт:
— Ты так и будешь пялиться на него или уже прогонишь, наконец? — возмутился филин. Я смерила его недовольным взглядом и закрыла глаза. Прежде, чем он проснется и у нас разразится очередной скандал, я подремлю еще несколько минут.
— О Боги, теперь он пялится на нее… Вы тут при мне еще маленьких архангелов наделайте!
Я открыла глаза и, к удивлению мужчины, запустила в филина подушкой. Как всегда — промазала, ну или попала — в стопку учебников, лежащих на комоде. Это, смотря куда целилась.
— Доброе утро, — протянул мужчина, и не думая вставать. А солнце, между прочим, уже наполнило комнату первыми утренними
— Доброе ли, — с сомнением протянула я, также лежа и не двигаясь. — Угроза жить с тобой была реальной?
— Может быть, сама судьба этого хочет? — улыбнулся мужчина, приподнимаясь на локте, от чего его пшеничные волосы рассыпались по подушке и несколько прядок упали на лоб. Откинув их назад, он подарил мне долгий и полный тепла взгляд. Я закатила глаза и легла на спину, уставившись в потолок. — На счет судьбы… я поговорил с Радэлом. В горы мы тебя не отправим.
— И я должна быть благодарна? — вспылила я.
— Предполагается, что ты испытаешь облегчение и да, некоторую благодарность, — нахмурился мужчина. — Вообще-то, я сейчас тебе навстречу иду, принимая в расчет и твои интересы.
— И ты знаешь, каковы они? — с сомнением протянула я, удостоив мужчину недовольным взглядом.
— Ты не хочешь терять свою свободу.
В этом он был абсолютно прав, мне даже возразить нечего. Я слишком долго была в неволе, чтобы теперь вновь утратить свою свободу, но на этот раз — навсегда.
— Вот именно. А с этим, — я указала на кольцо, — да еще на безымянном пальце правой руки, мне свобода не грозит. Мне теперь даже нормальные отношения не грозят. На моем будущем поставлен жирный крест!
— Так вот, чего тебе не хватает? Нормальных отношений? И каковы они для тебя? — с плохо скрываемым недовольством, полюбопытствовал Кристиан.
— А по какому праву я должна перед тобой отчитываться?
— Как мило, первая семейная ссора! — вставил свою шпильку филин. Я едва сдержала желание отправить в его сторону очередную подушку. Но, поскольку, она находилась под локтем архангела, мне этого сделать не удалось.
Мы повалились обратно и гневно сопели, оба глядя в потолок и обдумывая каждый свои дальнейшие действия. Да, он абсолютно прав, мне нужна свобода. Плюс то, что он вопреки воле императорского сына не потащил меня в горы и, кажется, даже пытается принять в расчет мои желания. Но минус в том, что он собирается лично превратить мою жизнь в маленький персональный ад, ограниченный его сугубым усмотрением, бесконечным контролем и вниманием. И я это, отчасти, могу понять, но могу ли принять? Никак нет. Он привык, что все ему подчиняются, в силу его положения, должности и звания, но я — не все.
— Элизабет.
— По имени меня называют только самые близкие, друзья и семья. Ты не относишься ни к первой категории, ни ко второй, ни к третьей, — недовольно буркнула я.
— И к какой категории относится Дарел?
— Ну, знаешь! — вспыхнула я, выскакивая из постели и намереваясь отправиться, в соответствии с ежедневной традицией, принять утренний душ. — Это совершенно не твое дело, — отрезала я, доставая из шкафа полотенце и совершенно не стесняясь того факта, что я всего лишь в короткой ночной сорочке. Будто он может увидеть там что-то, чего еще у меня не видел. — Что это?
— Халат, — поражаясь моей недогадливости, осведомил меня мужчина.
— Я вижу, что халат.
— В прошлый раз я заметил, что у тебя даже халата нет, решил, что теперь будет.
— Решил, что теперь будет… — повторила я, закатив глаза. — Уму непостижимо. Ты просто невыносим, кто-нибудь говорил тебе об этом?
— Мне нравится, — он расплылся в довольной улыбке, которая, честно признаться, обезоруживала. Тем не менее, я не смогла удержаться от очередного едкого замечания на явно оценочное заключение моих прелестей.
— Как и все мужчины… будто ты увидел что-то, чего еще не видел.
— Мне нравится, что мы перешли на «ты».
Мне стало совестно и, глядя, как Кристиан поворачивается ко мне спиной, чтобы, судя по всему, продолжить предаваться сну, я почувствовала себя неловко. Нет. Извиняться я точно не стану. Посопев для приличия пару минут, показав кулак филину, я взяла с полки халат и направилась в душ, в котором грелась дольше, чем обычно. Честно признаться, я боялась выходить к нему. Боялась того, что произойдет дальше, боялась неизвестности и нерешенности своей судьбы. Все эти мелочные эмоциональные перепалки, на самом деле, означают лишь одно — решение в отношении меня не принято. И самое неприятное, мое мнение, по сути, никого не интересует.
— Душа моя, тебя, случаем, водная богиня не призвала в свое царство? — послышалось из-за двери. Мне что, теперь и душ спокойно принять не дадут? Что ж ему не спится?
— Нет, не призвала. И у тебя свой душ есть, если хочешь помыться — сходи через портал и сделай это!
В надежде, что он так и поступит, я подняла лицо, позволяя горячим струям ласкать мою кожу.
— И позволить тебе снова прыгать с балкона? — раздалось совсем близко. Я открыла глаза, взвизгнула и от страха, вместо того, чтобы прикрыться, окатила Кристиана водой из небольшой, но очень наполненной грозовой тучи. Все произошло настолько неожиданно, в первую очередь, для меня самой, что увидев результат — мокрого и удивленного мужчину в моей ванной комнате, я сначала страшно испугалась, а потом расхохоталась от души. Такой величественный и сильный Верховный главнокомандующий стоял передо мной в насквозь промокшей белоснежной форме, а его сырые волосы, от влаги принявшие древесный оттенок, облепили прекрасное и крайне удивленное лицо. Это сначала оно было удивленным и мне было весело. А когда оно приняло решительное выражение — стало страшно. Створки душевой кабинки были выломаны. Уверена, он не специально, просто силу не рассчитал. Я прикрылась и отступила к стене. Прижавшись к ней спиной, осознала, что дальше отступать некуда.
— Вы же… намокните, — жалобно простонала я, глядя, как горячие струи стекают по его волосам и одежде.
— А я всегда раздеться могу, — почти прорычал он мне прямо в лицо.
— Не надо… — прошептала я.
Он зажал меня в ловушку из рук, которые упирались в стену позади меня, а спереди — он сам. Бежать или отступать было некуда, к тому же отступать в чем мать родила как-то совсем не солидно. Я подняла на него затравленный взгляд и замерла. Голубые глаза горели… и как они горели! Это было восхищение и желание. Боясь представить, что может произойти в следующую минуту, я зажмурилась. Но ничего не происходило. А когда открыла глаза — оказалось, что в душе я совершенно одна. Обернувшись в халат — выглянула в комнату.