Прирожденный воин
Шрифт:
Недавно в небе появлялся вертолёт. Провёл разведку. Мог, конечно, и из пулёмёта расстрелять отступающие джамааты. Но и у них есть пулемёты. Вертолёт-разведчик имеет слабую броню по днищу. И небронированный фонарь кабины. Даже жалко, что он не приблизился. Можно было бы и сбить. Почему вертолёт улетел – понятно. С юго-запада, из Аджарии, идёт непогода. Наверное, это ещё морской ветер. Морской ветер любит покуролесить, если переваливает через хребты. Он несёт мокрый снег, который исхлёстывает лицо до боли. Пусть ветер поторопится... Федералы долго ещё останутся под пургой, тогда как все боевики уже спрячутся в пещерах.
Главное, чтобы пурга подоспела вовремя. Не опоздала... Но в любом случае Азиз сумеет уйти хотя бы с оставшимися джамаатами. Путь известен, путь проверен... А преследователям придётся долго блуждать по лабиринтам, натыкаясь на ловушки.
Бинокль даёт возможность лучше рассмотреть и разобрать происходящее.
Это,
Только теперь Азиз понимает, как его обманули и как он бездумно и безропотно пошёл навстречу простейшему обману... Он пытается прикинуть численный состав группы спецназа. Учитывает тех, кто рассеялся в заслоны. И понимает, что отсутствие информации подвело его. Разведка свой хлеб ест напрасно... Прозевали... Вернее, разведчиков, что по всей Чечне разбросаны, просто-напросто обманули, как детей. Обманули, как и самого Азиза... Делается это просто, понимает Азиз как опытный военный специалист. Организуется утечка информации о подготовке крупномасштабных действий в каком-то районе. Снимают с места дислокации части. И в том районе в действительности будут сконцентрированы войска. Только самые опасные из них – волкодавы! – уходят совсем в другую сторону. Наверное, разведчики предупредили полевых командиров района, где сконцентрированы войска. Даже наверняка предупредили. Там сейчас идут зачистки, и зачистки эти принесут федералам, как всегда, мало пользы. Найдут несколько схронов с оружием... Без этого не бывает... Таких схронов по горам и лесам столько разбросано, что люди, которые оружие прятали, сами не помнят все места... Потом потрясут мирных жителей... И у кого найдут характерные синяки на бицепсе – след от жёсткого приклада автомата, увезут с собой. Вот и всё... А настоящие отряды рассредоточатся и уйдут по заранее выверенным тропам, просочатся сквозь неплотное окружение и соберутся в другом районе. Так уже было не раз. В этот раз зачистка играет только роль прикрытия. Это понятно. Потому и нет сообщений об охоте на отряд Азиза. Чисто сработали. За это можно уважать. А сюда выступили малыми силами. Чтобы было не так заметно. Передвижение большого отряда заметно всегда. Малым можно умело маневрировать, чтобы избежать встречи с местными соглядатаями.
Если бы были данные разведки о численности отряда спецназа, Азиз не поторопился бы так опрометчиво отступить. Он бы навстречу ударил. Да – были бы большие потери. Но при численном большинстве он мог бы и на удачу рассчитывать. Правда... Опять же, со спецназом ГРУ количественное преимущество не обязано перейти в качественное. По крайней мере количественное преимущество должно бы было быть троекратным, а у него оно незначительное. Тем не менее это был бы шанс преподнести хороший урок спецназу, который подобного, естественно, никак не ожидает. Но что теперь размышлять без толку... Если бы... Надо обходиться без «если»... Лучше думать о том, как складываются дела сейчас! И действовать в соответствии с заранее подготовленными вариантами, которые частично друг друга дублируют, но имеют разный конечный результат. Выбирается тот, что наиболее подходит по обстановке.
Азиз не злится. Для него война – это шахматная партия. Надо ходы просчитывать далеко вперёд. Он просчитал. Подготовленные пути отхода через сообщающиеся пещеры – это его неожиданный ход конём. А конь такая мудрая фигура, что всегда имеет восемь вариантов для каждого хода. Азиз тоже старается всегда подготовить восемь вариантов. Это потому, что он очень уважает коня. Как всякий араб уважает... А восьмёрка – его личное счастливое число.
С заслоном, кажется, ещё не полностью покончено. Да... Они не бегут и не побегут – солдаты опытные, понимают, что тогда будут расстреляны в спину. Они до конца дерутся, зная, что находятся в неплохой позиции. Покинув её, уже проиграют. Вот если их обойдут, позиция станет опасной. Тогда могут и проявить отчаяние. Лучше, если это отчаяние выльется в атаку, а не в бегство.
Сейчас один из джамаатов, спрятавшись в устье пещеры, выставил только наблюдателей. Они и определят путь, по которому пойдёт преследование. А потом в течение десятка минут выйдут через узкие подземные горизонты в тылы спецназовцам и расстреляют их в спину. Расстреляют из бойниц, через которые невозможно в пещеру проникнуть. И даже когда федералы большими силами подойдут туда, откуда вёлся огонь, они не сумеют организовать преследование. В том месте нет входа. В том месте только бойницы...
Азиз поворачивается к своим, осматривает отряд. Думает, не пора ли продолжить путь. Потом поднимает бинокль и осматривает направление, которым им предстоит двигаться. Совсем немного осталось подниматься... Велико нетерпение... Азиз решается и опускает бинокль. Дует себе на замёрзшие пальцы и довольно улыбается в слегка кудрявую бороду. Он решает продолжить привал с тем, чтобы посмотреть, как поведут себя спецназовцы во время кинжального обстрела. Всегда интересно наблюдать, как гибнет тот, кто уверен был в том, что он уже победитель... Хорошо бы и отсюда добавить... Далековато, конечно, для прицельного огня, но дополнительный обстрел может посеять панику. Посеять панику в рядах федеральной военной элиты – это ли не успех!..
Бинокль опять поднимается к глазам...
Азиз улыбается, скрывая биноклем свою улыбку...
2
Подполковник Разин принимает радиодоклад полковника Согрина о проделанной работе. Корректируют совместные планы. Но полного спокойствия и удовлетворения нет – просто потому, что его не бывает никогда до полного и удачного завершения дела.
– По существующему раскладу, на тебя, Игорь Алексеевич, может один джамаат выйти...
– Обязательно выйдет. Ты, «Волга», не переживай... Я держу один из входов в пещеру. Было бы сил побольше, все три свободных входа взял бы, но вынужден ограничиться одним. У меня трое раненых, два человека оставил с ними – присмотр и охрана. Мало ли что, когда в пещере бродит такой противник... Сам понимаешь... Итого, нас восемь человек на позиции. Делить силы мне не кажется целесообразным. Всё равно сможем только два устья перекрыть, третье оставляем свободным. Но один джамаат, который в нашу сторону движется, выбьем...
– Не смогут остальные пройти? Уверен? – Разин всё же беспокоится. Но беспокойство его вызвано не сомнением в аккуратности полковника. Просто подполковник знает, как мало времени и сил было у Согрина. Всё обследовать он никак не мог.
– Уверенности в таком положении, как сам понимаешь, быть не может... Уверенность была бы только тогда, когда мы с ними в одной комнате без окон находились, а дверь была бы закрыта с другой стороны... Главные «ворота» они сами заминировали. Плотно... Там, если с умом дружат, не пойдут. Есть устье, которое ведёт напрямую к главному проходу. Как вижу, самый большой джамаат туда движется. Там для них большой сюрприз подготовлен. Не пройти... Самый маленький джамаат собирается поблуждать по узким проходам и опять же выйти через колодцы и узкий горизонт на главный выход. Там вообще будет тяжело... Таким образом, мы их просто закроем и поставим перед выбором – или сдаться, или танцевать на минах... Но первые же танцы обрушат свод... Проход опять перекроется.
– Будем, «Рапсодия», надеяться... Оставайся на связи... Мои пошли в преследование. Скоро увидим, что им «Бандит» подготовил...
– Едва ли что увидим... Только услышим...
Подполковник Разин передаёт наушники радисту и поднимает бинокль. Две группы спецназовцев подходят к критической точке, но там задерживаются и начинают помогать майору Паутову прицельным огнём. Если майор находится с заслоном на одинаковой горизонтальной позиции, то они видят противника сверху.
Разин передвигает микрофон «подснежника» ближе ко рту: