Приручи, если сможешь
Шрифт:
— Хочешь пристроить родственника? — уточняю я.
Она же нисколечки не смутившись, утвердительно склоняет голову:
— Мой старший брат! Будет для тебя совершенным спутником! Мы похожи — умеем и жить, и работать. Вы, — палец упирается мне в грудь, — только работать. Ну так что? Нравится?
Ух ты, вот это хватка! Попробовала бы я так надавить на своих невест.
— А если нет? — приподнимаю я бровь.
Скептически хмыкает.
— Значит, тем более необходима личная встреча! Сразу поймешь, что он — ТВОЙ! — продолжает напор она.
— Благодарю,
Смотрит так, как будто я отказываюсь от самого ценного дара, который мне когда-либо предлагали.
Отступает, но только для того, чтобы на протяжении последующих суток так или иначе попытаться вытянуть из меня информацию о текущих отношениях. Делает она это, в противовес своему черезчур активному предложению, очень ненавязчиво и к завершению второго дня нашего знакомства уже обладает представлением о моих, мягко скажем, неидеальных отношениях. Ничего конкретного, но проанализировав, понимаю, что она ловко выудила всё её интересующее… и ещё больше утвердилась во мнении, что Мигель, однозначно, моя судьба.
Честно? Даже представить не могу. И это при том, что мне прямым текстом говорят о том, как мы друг другу подходим. Интересно, но не настолько, чтобы начать воспринимать предложение всерьёз.
Зато с завидной регулярностью, несмотря на собственный запрет, мысли возвращаются к Герасимову… и задерживаются, ускоряя сердцебиение и вынуждая подключать физическую активность, чтобы сбросить нарастающее возбуждение. Сэм мне в помощь, его присутствие рядом всё меньше ранит и больше спасает. Напоминаю себе не привязываться. Сложно. Невозможно не реагировать, когда тебе так искренне рады.
А Богдан? Мне нужно довести начатое до конца. По другому я не умею. Вернее не могу позволить подвергнуть риску свою репутацию. А это значит встреча с невестами обязана состояться и получить хотя бы минимальное развитие. В текущих условиях гарантий, что "жених" не взбрыкнет, нет. А поэтому будет логичным уступить, снизив накал… Сатина, признайся себе, что тебе просто хочется. Хочется… И раз уж обстоятельства складываются подобным образом, нужно попытаться пройти сквозь это не увязнув, не погрузившись, не застряв. Снять сливки и, ожидаемо утвердившись в бесперспективности ситуации, спокойно разойтись по своим жизням. Ещё один вызов себе, дорогая! Пора доказать, что весь твой прежний опыт приобретался не зря. И как только я принимаю решение, наступает долгожданное успокоение. Все правильно…
Не веря своим глазам, возвращаюсь к знакомому лицу.
— Не увязнуть! — мысленно кричу себе, чувствуя, как сила притяжения начинает свою работу.
Исчезает. Разочарование?!! Боже, Сатина, ты как девчонка! Ха… Ну, надо же когда-нибудь испытать что-то подобное, раз в том возрасте не довелось…
Сэм — мой спаситель, не оставляет ни на минуту.
А потом срывается и бежит, взлетая на руки к нему… Прикрываю глаза, стараясь остановить подкатывающий к горлу комок. Да, Богдан Александрович, вот вам ещё пару-тройку таких малышей, Вареньку Найденову и мечта реализована. Легко, просто, идеально!
И тут же напоминаю себе, что ЭТО не моя
А какая твоя, Сатина?!! Моя? Моя осталась там… в прошлом… два с половиной года назад, вместе с большей частью моей жизни. С тех пор я не мечтаю… не хочу… не могу…
Поговорить?
Располагемся в палатке. Да, потрясающее место для ведения переговоров… внешний вид не отстает, сдобренный чудесным насыщенным ароматом костра. Разделяет моё мнение искренним смехом. Таким я его ещё не видела… и тут же, захватывая мою губу своими, мгновенно усиливая ток крови во всем теле, напоминает о своем интересе… Я помню, Богдан Александрович, но сначала мои условия.
— У меня несколько условий, — смотрю прямо в глубину серых глаз, подсвеченных лампой.
— Слушаю, — моментально становится серьёзным, как если бы на самом деле присутствовал на важных переговорах.
— Все запланированные встречи с девушками и их родителями должны состояться. Далее на твоё усмотрение.
Ну, давай, Герасимов, скажи, что ты и не думал от них отказываться. Облегчи мне жизнь.
Хмурится, но не спешит с ответом.
— Ещё?
— Наши встречи не афишируем.
На его ещё сильнее помрачневший взгляд добавляю:
— Это прежде всего в твоих интересах. Даже не личных, семейных. Не то, чтобы что-то ужасное, но если кому-то захочется копнуть глубже и прицельно изучить моё прошлое… Лишние хлопоты… — не даю ему себя перебить. — Не для тебя, для отца и из-за него же обязательно начнут рыться.
— Всё? — видно, что пытается сдержаться, но свет как будто тускнеет и темнота начинает заполнять углы палатки.
Собираюсь с силами.
— Нет. Все наши встречи только в удобное для меня время. Выбор места тоже оставляю за собой, — поспешно добавляю я.
Лампочка, мигнув пару раз, гаснет. Тянусь попытаться включить её заново, но мою руку перехватывают, крепко сжимая.
— Нет.
Невесомый поцелуй запястья, от которого у меня случается секундное помутнение, и тут же ему на смену приходит мысль — только не останавливайся.
И не думает, переходя на внутреннюю сторону ладони, центр — тёплые прикосновения губ чередуются с жёсткой, начинающей пробиваться щетиной. Движется к её ребру слегка прикусывая… Герасимов, ты!.. А язык скользит дальше добираясь до мизинца, полностью вбирая его в рот, затем выпускает, оставляя зажатой лишь его подушечку и поглаживая её нижними зубами. Кажется… ах… да… вдох… и выдох до полного опустошения лёгких, чтобы появилась возможность наполнить их только им.
— Нет, — повторяет полушепотом, отчего его и так низкий голос превращается в нечто мистическое, отдающее чуть ли не божественной волей. — Время и место мы будем определять вместе.
Вместе…
— Здесь и сейчас…
Определять?
Или ты уже?..
Отпускает руку.
И в следующее мгновение подхватывает меня, усаживая перед собой боком, придерживая за талию и помогая вытянуть ноги, подхватив их под коленки. Звук соприкосновения наших курток, как шипение воды попавшей на раскаленную сковороду.