Приручи, если сможешь
Шрифт:
Только возникнув, мысль действует как самый настоящий яд, попав в кровоток, распространяясь, отравляя всё, чего достигает, несмотря на моё отчаянное сопротивление.
Срываюсь, понимая что ещё немного и с меня станется вообще огреть Рудова чем-нибудь тяжелым только для того, чтобы развязать драку и самое страшное — я абсолютно уверена, что выйду из неё победительницей!
Бо-о-оже, — сдерживаю стон, сбегая в туалет. Сую руки под воду и прижимаю прохладные влажные ладони к лицу, пытаясь хоть немного прийти в себя. Прекрати, Сатина! Прошло сколько? Три часа?
Мощный рывок, дверь чуть не слетает с петель. Не отрываясь от зеркальной поверхности, поворачиваю голову.
— Что ты принимаешь?!! На какую херь посмел подсадить тебя этот урод?
— Что?.. — не успеваю что-либо возразить, как Егор уже больно стискивает мой подбородок, задирая его выше к свету и внимательно изучая мои зрачки.
— Рудов, прекрати! Ничего я не принимаю, — отпихиваю его руку, пытаясь вытолкнуть из кабины. Бесполезно, стоит как каменный столб, не сдвинувшись ни на миллиметр. — Ну, что ты пристал, Рудов? — в бессилии опускаю руки. — На себя он меня подсадил! НА СЕ-БЯ…
И сразу же силы возвращаются вновь, прикладываю Егора плечом в грудь, протискиваясь мимо и зло бросая через него же:
— И ОН — НЕ УРОД!
К тому моменту, когда подхожу и сажусь в кресло, понимаю со стопроцентной уверенностью, что быть с ним рядом — это единственно верное и правильное решение, которое только может быть. И поняла ты это, Сатина, находясь на высоте в десять тысяч метров над землёй и почти в четырёх тысячах километров от него… Ах, да… и без доступа к связи на ближайшие семь дней.
Чёрт!
Меня опять начинает знобить, из-за чего приходится закутаться в плед, но это мало чем помогает. По рукам, телу и ногам с пугающей периодичностью пробегают волны мурашек.
— Пей! — у меня под носом оказывается бокал наполовину заполненный коньяком. Ну, да, господин Рудов, у вас на все случаи жизни одно решение, повезло ещё, что здоровье отменное.
Пытаюсь отказаться, но он настаивает. С этим упрямым бараном проще согласиться, чем сопротивляться. Перехватываю бокал за ножку и вижу, что мне явно требуется помощь второй руки, так как по темно-янтарной поверхности распространяется рябь заметная невооруженным глазом.
— Регина, при всем твоём отвратном характере я всегда считал тебя умной женщиной.
Господи, он что собирается читать мне лекцию о взаимоотношении полов?
Да! Сука! Да!
Именно это он и делает в течение долбанных сорока минут, рассказывая и показывая на пальцах, в чем я не права, столь опрометчиво бросаясь в пучину чувств. Но… цель достигнута — мой бокал пуст и мне в общем-то уже все равно, что за бред несёт человек не способ…
— Подъём! — подскакиваю не столько от неожиданности, сколько от ощущения того, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. — Все, Сатина, это тебе на всю поездку, пить ты больше не будешь! — говорит Егор, заботливо оповещая меня о прибытии.
Без лишних проволочек нас размещают в шикарной гостинице, сразу же отбривая меня с
Ночь. Тоскливо хныкаю завернувшись в одеяло с головой и, наконец-то, забываюсь тяжёлым тревожным сном.
Утро. День. Вечер. Утро…
Каким-то образом мне удаётся отключить большую часть эмоций и выполнять возложенные на меня обязанности практически на автомате. Хозяева озадаченны, Егор раздражен, так как при моём позитивном настрое дело явно шло бы быстрее и однозначно не так мрачно, как сейчас.
— Регина, послушай, ты — профессионал! Возьми себя в руки и доведи это гребаное дело до конца! — злится он, но как-то без задора, как он обычно любит. Неужели я смогла даже его вогнать в депрессию.
К концу недели начинаю ловить на себе сочувствующие взгляды и выслушивать подбадривания и пожелания, что всё в итоге будет хорошо. Это что ещё за клуб добра и поддержки? В итоге выясняю, что я оказывается выхожу замуж… Без любви. Выгодно. По расчету. А то, что мне не чужды переживания, лишний раз доказывает, что я не холодная бесчувственная стерва!
— Его-о-ор, чёрт тебя подери! — далеко и ходить не нужно, чтобы понять, откуда растут ноги и кто приложил руку к такой восхитительной версии.
Даже не скрывает своей причастности.
— А что ты хотела? Мне же нужно было как-то объясниять людям, что с тобой творится. И заметь, я озвучил, что ты просто собралась замуж. Без оценки твоих действий! Ну и в общем-то, чем ты, Сатина, недовольна? Для тебя придумали вполне себе достойное оправдание. Думаешь было бы лучше, если бы все сочувствовали твоей неуверенности в том, захочет ли он на тебе жениться?
Рука автоматически берет размах для того, чтобы хотя бы физическим воздействием прекратить этот поток язвительности и ехидства… Что я творю? И в подтверждение моих мыслей, Рудов переходит на манеру речи, которую обожает использовать в переговорах с несговорчивыми партнёрами. Судорожно глотаю воздух, пытаясь сдержать подкатившие к глазам слезы. Он играючи сровнял меня с землёй, ударил во все болевые точки.
— Не вздумай распускать сопли. Сегодня заключительный день переговоров и ты мне нужна с ясной головой, а не с тем, что ты развела в ней за последние дни! — подводит итог он и покидает мой номер, со всей силы захлопывая дверь.
Этот резкий, громкий звук заставляет вздрогнуть и я инстинктивно прижимаю руку к плечу. К месту куда вошла пуля… а я подумала… всё, это конец… И его глаза… как пасмурное грозовое небо… а в них… Ему было бы жаль, если бы меня не стало… и этого достаточно.
Умываюсь, обновляю макияж, подбираю костюм. Я готова.
— Это даже лучше, чем я себе представлял! — радуется Егор выгодно заключенным сделкам, в то время как машина уже мчит нас в аэропорт. — Даже не думал, что моя речь, так тебя взбодрит, — ухмылка со смешком.