Приручи меня
Шрифт:
Я неспешно спустилась в холл. Джесс ждала меня. Как обычно. Мама выглянула из кухни, её шикарные локоны выбились из-под платка, и свисали на лоб. Так всегда случалось, когда она пекла пироги. Как же я любила её выпечку! Джесс очень похожа на маму. Я обняла её и чмокнула в щеку. Приложила палец к губам:
– Мам, не переживай за нас. Мы тебя тоже любим!
Велосипеды стояли около гаража. Папа подарил нам их за день до своей смерти. Привёз их из Висконсина. Это воспоминание, как и мамины пироги, будет
Кейт и Ума сидели в машине:
– Готовы веселиться, красотки?
– Ума слишком много пьёт. Прикрывает свою печаль мнимым весельем. У мамы Умы обнаружили рак, а старший брат сбежал из дома, чтобы не видеть её мучений. Ума одна тянет все заботы о доме. Я обняла её и погладила по волосам. У меня замечательные подруги. Я посмотрела на Джесс. Какая она милая в этих джинсах.
Машина остановилась, мы спустились к озеру. Я молча смотрела на лодки. Пол ждал меня на противоположном берегу. Славный Пол, мне так хочется твоих объятий и поцелуев. Ты всегда очень добр со мной и заботлив. У нас были бы чудесные дети. Я помахала ему в ответ и улыбнулась.
Джесс прыгнула в лодку к Уме. Волны разбежались по сторонам. Кейт, сказала тогда:
– Смотри, Сью, вы скоро также разбежитесь с ней…
Я приложила палец к её рту. Не надо, Кейт, достаточно. Кейт всегда завидовала мне, что у меня есть сестра. У неё никого не было, только бабушка и спаниель Чезворд. Я обняла подругу и поцеловала в макушку. Она рассмеялась.
Мне пора. Ума уже закричала:
– На помощь! Помогите! Сью!
Озеро расступилось, принимая меня к себе, позволяя мне стать его частью. Джесс, я спасу тебя, милая. Жди. Всё будет хорошо.
В воспоминаниях наших родных мы навсегда останемся самыми лучшими. И с каждым днем эти воспоминания будут лучше и лучше.
Приручи меня
Нам повезло. Всего за пятьдесят тысяч долларов мы купили большой двухэтажный дом в пригороде Детройта. Шейла радовалась как ребенок, когда упаковывала в коробки одежду и разные женские мелочи.
– Стииив! Я не верю, - она светилась, - у Роба будет не только своя личная комната, но и для друзей, и даже отдельная комната для занятий рисованием!
Она погладила огромный живот и посмотрела на меня с нежностью, восхищением и какой-то приторной ласковостью, как благодарный зверек смотрит на своего хозяина, когда тот угощает его лакомством.
Коробки с барахлом переносили в фургон вечером. Баночки, кисти, бумага… Главное ничего не забыть. Шейла уселась на переднее сиденье рядом со мной, включила радио, что-то тихо напевала под нос.
– Роб говорит, что он счастлив, - внутри меня все похолодело, Шейла продолжила, - папочка любит его и заботится.
***
Дом пах сыростью
Высушив три банки пива за раз, я закинул в себя таблетки и лег спать. Теперь не известно, когда еще появится такой подходящий момент.
***
– Стииив!
– ее протяжный зов сводил меня с ума, я готов был на все, что угодно, чтобы больше никогда не слышать этот голос…
Шейла медленно спускалась по лестнице. На плечах у нее был накинут прозрачный халат из шифона, позади волочился длинный шлейф. Ее груди казались огромными, как и ее живот. Волосы Шейла убрала за спину, но собирать в пучок не стала. Если бы не их черный цвет, то я не отличил бы их от шлейфа на полу, такими длинными они стали.
– Роб хочет рисовать, - она с укором смотрела на меня и протягивала баночку, - в доме мало картин, ему скучно.
От вида баночки меня чуть не вырвало. Кое-как уняв дрожь в руках, я взял из ее бледных пальцев огромную черную банку с красной крышкой. Она была совершенно пустой. Когда он успел ее опустошить?
– Пожалуйста, поспеши, он делает мне больно, - лицо Шейлы исказила гримаса боли и животного ужаса, она тихо добавила, - сейчас.
***
Когда я вышел на улицу, еще была ночь, меня шатало от таблеток, а может быть от пива, я плохо ориентировался в пространстве. Я завел фургон и молча выехал на трассу. Нужно ехать в Детройт, там есть приют для слепоглухонемых детей. Шейла не случайно выбрала этот район. Слышать крики и смотреть в беззащитные глаза детей, я больше был не в состоянии.
***
Когда Шейла забеременела Робом, я был счастлив, пока однажды утром, она не сказала мне, что он хочет «рисовать». Акварели и масляные краски приводили Шейлу в бешенство, она расцарапывала свой живот до крови и кричала обезумевшим голосом от боли на весь дом. Пару раз, когда случались приступы, я вызывал ей врачей. Они ставили ей успокоительный укол и грозились увезти в клинику. Но дальше слов дело не шло.
Как-то вечером, я вернулся с работы домой и застал Шейлу за «рисованием». Она сидела на полу, возила по бумаге тонкой кистью, красной краской выводила детали и непонятные символы. Казалось, она не замечает меня. Я подошел ближе и только тогда увидел, что все лицо, губы, руки и живот Шейлы в крови.
– Роб хочет рисовать, - смеялась она, - я такая глупая, Стив, ему всего лишь нужна была кровь.
Она погладила живот и продолжила:
– Он сказал, что будет вести себя хорошо и больше меня не тронет, если ты будешь приносить ему краску. Ему одиноко и не хватает друзей. Ему нужны друзья, Стив! Много друзей.
Конец ознакомительного фрагмента.