Приручить Сатану
Шрифт:
— А Вы думали, кто?
— Я думала баран.
— Нет-нет, у нас только волк и козёл. Баранов в чистом виде нет.
— Что значит…
Ева хотела спросить, что значит фраза «баранов в чистом виде нет», как вдруг справа, там, откуда слышался цокот копыт, зажёгся прожектор и осветил фигуру огромного чёрного козла, стоящего на задних ногах, с баяном в лапах. Козёл стоял неподвижно и смотрел жёлтыми, неприятными глазами с горизонтальными зрачками прямо на замершую Еву. Козёл сделал один шаг, другой. «Цок. Цок», — отразились они эхом от голого бетонного пола. «Ну же, давай, — почему-то подумала Ева, глядя
И тут козёл начал быстро-быстро раздувать меха, словно хотел сломать баян, а не сыграть давно знакомую, родную мелодию. Ева вздрогнула от резкого звука и отползла назад.
— Тебе страшно? — кровожадно улыбнувшись, спросил «человек в окне». — Прямо как тогда?
— Да, — прошептала севшим от страха голосом Ева. — Прямо как тогда.
— Значит, мы угадали с программой! — весело воскликнул «человек в окне» и хлопнул в ладоши. — Мы благодарим за выступление господина козла, но теперь нам бы хотелось послушать мистера волка…
Прожектор погас, и всё снова погрузилось во тьму. Даже свеча куда-то пропала.
— Саваоф Теодорович?.. — прошептала Ева, оглядываясь по сторонам. Всё было тихо.
— Его здесь нет, — ответил из темноты чей-то низкий, на первый взгляд добродушный голос. — Не ищи его, это бесполезно: он растворяется в темноте. Он и есть тьма.
— Кто Вы?
— Я?.. М… Я всего лишь бедный музыкант, живущий по соседству с козлом.
Его речь прервал странный звук, как будто кто-то резко провёл смычком по струнам.
Еву передёрнуло.
— Где Вы?
— Слушайте внимательнее, и, может быть, в шелесте листвы Вы услышите пароль — конечно, если у Вас богатое воображение. Вам бы стоило понять логику этого места: чем раньше её поймёте, тем проще Вам будет. Вокруг Вас темнота, Вы ничего не видите, а потому и меня не существует. Но стоит Вам пролить хоть капельку света, как она создаст меня, и я стану реальностью.
Где-то щёлкнул прожектор, и поток яркого белого света упал на огромную фигуру волка, сидящего на стуле. На нём был чёрно-белый концертный костюм с большой бабочкой, повязанной на толстой шее; в одной руке он держал смычок, а второй придерживал за гриф виолончель.
— Да здравствует Ева, наш новый герой! — начал волк, между слов проводя смычком по змееобразным струнам совсем не под настроение читаемых им строчек. — В фате королева, в вуали король! Как шахматы, будут на поле они: рука игрока их от смерти хранит!
Свет снова погас, и всё погрузилось в темноту.
«В фате королева, в вуали король… — повторила про себя Ева, слепо шаря рукой впереди себя. — Пешка, которая становится ферзём… И ставит королю мат».
Вдруг вдали замаячило большое пятно света. Постепенно приближаясь к нему, Ева разглядела каминную решётку, а потом и кирпичную кладку вокруг, но больше ничего.
— Добрый вечер, Ева.
Мужчина сидел в высоком кресле боком к пламени и слегка щурился, рассматривая прибывшую гостью. Вокруг всё было совсем темно.
— Где мы?
— А это имеет значение? — спросил Саваоф Теодорович, закрывая лежащую на коленях книгу. В свете огня его зелёный глаз переливался из мохового в жёлто-салатовый.
Ева обвела взглядом темноту вокруг и даже опустилась на колени, чтобы потрогать её руками. На ощупь она была похожа на ковёр с очень мягким ворсом.
— Тьма привлекательна,
— Она тёплая и ласковая. А ещё мягкая и очень пушистая… — ответила Ева, зарываясь пальцами в глубокий ворс.
— Хорошо…
— Кто все эти люди? И люди ли?
— Сложно сказать, — пожал плечами Саваоф Теодорович, неотрывно глядя в одну точку. — Душа есть, а это главное. Не страшно, когда человек умирает телом — страшно, когда мертва душа.
— Где Ада?
— Оставим её пока, — отрезал Саваоф Теодорович и наклонился куда-то за спинку кресла. За ней кто-то тихо мяукнул, и мужчина вдруг достал оттуда пушистую чёрную кошку.
— Какая хорошая! — по-детски воскликнула Ева, глядя на кошку. — Можно?
Саваоф Теодорович брезгливо поморщился, но всё же отдал ей кошку. Ева с некоторым трепетом взяла её на руки, осторожно, чтобы никак не навредить, перехватила поперёк живота и прижала к груди. Саваоф Теодорович погрузился в изучение какой-то другой книги, и так они сидели некоторое время, находясь мыслями в разных измерениях. Наконец, он оторвался от чтения и перевёл взгляд на Еву. Она сидела на коленях перед камином, подставив спину огню, и запускала пальцы в густой чёрный мех, чем-то напоминающий окружающую их темноту. Светлые волнистые волосы отливали жидким золотом, а в нежно-голубых глазах появились оранжевые искорки. Саваоф Теодорович задумчиво пролистал ещё несколько страниц, пробежался по ним глазами, словно знал их содержимое наизусть, и отложил книгу на рядом стоящий маленький столик.
— Ты такая красивая, — вдруг сказал Саваоф Теодорович, смотря пустым взглядом на Еву. — Что ты забыла на земле, маленький ангел? Разве твоё место не среди облаков и лазурных равнин, именуемых небесами? И глаза, и волосы, и душа — всё в тебе прекрасно… Даже портить не хочется. Но знаешь, ты бы стала достойным украшением моего дома. Правда, у меня уже есть одна Ева… Но ничего страшного, пусть будет ещё одна. Ты бы заняла почётное место на полке рядом с Иудой и Каином… Только по другую сторону от меня. Не тебе стоять рядом с предателями и убийцами, не тебе…
Где-то гулко напольные часы пробили двенадцать ударов. Саваоф Теодорович встрепенулся.
— Время не ждёт, и нетерпеливый механизм уже отбивает полночь! Мне пора, маленький ангел. Набирайся сил, ведь нам предстоит не один бой! И ведь тебе потом предстоит превратиться из пешки в королеву…
Саваоф Теодорович поднялся и, лукаво усмехнувшись, ушёл за камин, а через секунду его уже не было: он растворился в темноте.
Всё смолкло, даже камин позади Евы как будто стал тише. Девушка была одна около рыжего весёлого огонька, пляшущего за каминной решёткой, а вокруг неё не было ничего, кроме бесконечной беспросветной тьмы. В её руках мяукнула кошка. Ева опустила глаза вниз и наткнулась на слишком осмысленный и внимательный взгляд ярких зелёных радужек с большими круглыми зрачками. «Какая прелесть, — подумала Ева, ласково прижимая кошку к груди и поглаживая её за ушком. — Какое замечательное, милое животное… Разве может оно приносить несчастья?» Кошка снова мяукнула, и в этот раз ей послышалось чьё-то неразборчивое имя.